Один навсегда?..

«…Но было видно по всему:

Она ни капельки не нравится ему,

Как и жених совсем не нравится

Невесте…»

— Ну вот, как тебе наш новый дом, Джимми?

Мальчик лет семи, одетый в темно-синий пиджачок, черные шорты и такого же цвета ботинки, поднял голову и посмотрел в окно лимузина, въезжавшего в тенистые аллеи. Это был даже не дом — почти замок: темное величественное здание в несколько этажей, крышу которого украшали мраморные головы Чаризардов. Вокруг — аллеи, сад, мостики через речку, пересекающую почти всё пространство перед домом.

— Здесь чудесно, правда, Джимми? Именно в таких домах живут уважающие себя люди, — сказала миловидная дама лет тридцати пяти, опуская окно. Она, несомненно, была красива, но в её красоте было что-то резкое и холодное.

— Чудесно, — без особого энтузиазма согласился мальчик. Он представил, что скажут местные дети, когда узнают, что он живет в таком замке — по-видимому, единственном в окрестностях.

— Выше нос, Джимми. Новый дом, новая жизнь, новые друзья! — подбодрил его Томас, их дворецкий.

Мальчик вздохнул. «Новые друзья… у меня и старых-то не было. Почти… — печально подумал он. — И дом этот такой большой и мрачный…»

— Твои друзья, которые будут не только уважать тебя, но и побаиваться! — добавил его отец, высокий мужчина с прямым взглядом, таким же прямым носом и усами, которые он то и дело приглаживал, словно боялся, что они отклеятся.

— Но я не хочу, чтобы меня боялись, — промямлил мальчик, вылезая из лимузина. В руке он сжимал покебол со своим любимым покемоном и единственным другом — Гроули.

— Выходи!

— Гр-ро-оу! — покемон, едва появившись, подскочил к мальчику и стал об него тереться. Джимми улыбнулся и указал рукой на дом; личико его помрачнело — совсем как у взрослых.

— Наш новый дом, — сообщил он. Гроули, не почувствовав особой радости в голосе своего маленького хозяина, посмотрел на него своими умными глазами.

— Но на самом деле ничего нового, — довольно резко добавил он. Гроули заскулил и ткнулся носом в ладонь.

— Ладно, пошли… домой. — С этими словами мальчик, грустный и серьезный не по возрасту, и его покемон направились в дом, который приветствовал новых жильцов прохладой комнат и залов и гробовым молчанием.

…Следующие несколько дней шел дождь, и мальчик не выходил из дома. Впрочем, ему не очень-то и хотелось, хотя порой в приоткрытые окна комнат и столовой до него долетали звонкие детские голоса.

Джеймс — или Джимми, как его называли родители — был единственным ребенком в семье. Родители его, богатые люди, известные в определенных кругах, любили его, но по-своему. Они не спрашивали Джеймса, чего он хочет, они сами решали, что лучше для него. Родители не отпускали его гулять с местными детьми — они могли плохо на него повлиять; Джеймс не ходил в школу — там он мог нахвататься плохих привычек. Более того, школа сама «ходила» к нему — родители наняли преподавателя, и несколько раз в неделю с ним занимались, помимо основных наук, музыкой и прочей ерундой, в которой он сам смысла особого не видел. Предполагалось, что в оставшееся время он будет заниматься сам и повторять пройденное. Первое время он так и делал, но всё-таки его куда больше интересовало устройство и принцип работы фотоаппарата и другой техники; он много времени проводил в саду — не потому, что там было тихо и свежо, но потому, что его покорили розы. Джеймс мог часами смотреть на нежные лепестки цветов — от нежно-розового до кроваво-красного, почти багрового, и вдыхать их аромат. Вместе с Томасом, который совмещал обязанности дворецкого, садовника, повара и проч., Джеймс возился в саду с гораздо большей охотой, чем сидел бы за книгами.

Родители не совсем понимали своего сына, но всё, чего он хотел — это чтобы его оставили в покое. Но, видимо, этого никто не собирался делать. И в один прекрасный день…

— …Местным девчонкам стоит поучиться манерам и достоинству дамы у той прелестной леди, которая к нам завтра приедет! Ну, и много других людей, которых мы пригласили…

— Что еще за леди? — Джеймс вопросительно посмотрел на отца, потом на мать. Томас едва заметно улыбнулся.

— Не «Что еще за леди?», а «Кого мы имеем честь принять у себя?», милый, — поправила его миссис Морган.

— Да, — кивнул Джеймс. — Я именно так и хотел… выразиться. Ну так что… кого?

— О, она тебе понравится. Она из высшего круга, как и мы. Вы отлично поладите, я уверена. Она просто идеальна! А какая красавица, правда, милый? — обратилась она к мужу.

Мистер Морган кивнул.

— А имя у неё есть? — поинтересовался Джеймс. — Как же я выйду её встречать?

— Конечно, милый! Имя подстать ей самой, и она носит его с достоинством! Её зовут Джессибель.

— А-а, — протянул Джеймс, давая понять, что он «усёк», как выражался Томас, когда рядом не было мистера и миссис Морган.

Позавтракав, или, точнее, уже пообедав, Джеймс поднялся к себе в комнату и оставшееся до сна время сидел на подоконнике, смотря в окно, думая, гадая, мечтая…

На следующее утро Джеймс проснулся рано. То, что зовется волнением в более взрослом возрасте перед знакомством с неизвестным тебе человеком противоположного пола, в детстве всего лишь «нежелание». Джеймс представил, как на них все взрослые будут смотреть, умиленно улыбаться и говорить что-то типа: «Ах, они прекрасная пара!»

Джеймса всегда раздражали подобные «сюси-пуси», но родителям почему-то нравилось.

Его мать назвала Джессибель идеальной — значит, уже не факт, что она понравится Джеймсу. И он очень надеялся, что у его родителей не крупномасштабные планы на их с Джессибель совместное будущее.

Через какое-то время в комнату Джеймса вошел Томас, чтобы помочь ему одеться. Впрочем, Джеймс мог сделать это и сам, но на что же тогда дворецкий?

Томас заметил, что настроения у Джеймса нет никакого, и не мог не приободрить его:

— Не унывайте, мистер Морган, если что пойдет не так — разыщите меня!

— Томас, а ты хорошо разбираешься в…

Джеймс запнулся. Томас ждал продолжения. Мальчик сел на кровать и жестом пригласил сесть Томаса рядом, что тот и сделал.

—…в женщинах?

Будь Джеймс обычным мальчишкой — а не из такой влиятельной и богатой семьи — Томас бы расхохотался, не боясь, что его уволят. Хотя Джеймс никогда особо не кичился своей родословной и вел себя не как знатный аристократ — по крайней мере, с Томасом — не стоило его раздражать, тем более сегодня. Но Томас всё-таки улыбнулся и понимающе похлопал Джеймса по спине.

— Мистер Морган, будьте просто собой. Вы меня простите за то, что я вам сейчас посоветую, но… если вам не понравится эта Джессибель — сделайте всё, чтобы и вы ей не понравились.

— Да, но тогда мои родители поссорятся с её родителями, а потом обвинят во всем меня…

— Проблема даже не в этом, — покачал головой Томас. — Может быть и так, что ваше будущее уже решено…

— Кем?! — Джеймс вскочил с кровати. — Как так?!

— Вашими и её родителями…

Джеймс хотел что-то сказать, но через открытые окна до них донесся звук подъезжающей машины. Джеймс слегка испугался и хотел даже попросить Томаса запереть его здесь.

— Что ж, мистер Морган. Пора. Поверьте, я помогу вам, чем смогу.

Джеймс грустно кивнул, и они спустились вниз.

— А вот и наша маленькая леди, — миссис Морган была само радушие. Джеймс увидел оборки светло-розового пышного платья и копну темно-красных волос.

— Джессибель, идем сюда, мы хотим познакомить тебя с нашим Джеймсом!

Джессибель оказалась девочкой немного помладше Джеймса, с темно-синими большими глазами. На лице у неё было словно написано: «Ах, вы знаете, вы мне так все надоели…» Было видно, что её родители, как и родители Джеймса, во всём облегчали её жизнь и потакали каждому её слову, с той только разницей, что Джеймс мог прекрасно обойтись и без этого. Однако, при виде Джеймса на её лице появился интерес. Она подошла к нему, оглядела и произнесла:

— Ты неправильно смотришь на меня.

Уже с этих слов Джессибель не понравилась ему. Он твердо решил последовать совету Томаса.

Взрослые рассмеялись и, решив, что знакомство Джессибель и Джеймса прошло успешно, удалились в какую-то из многочисленных комнат.

Джеймс проводил взглядом уходившего Томаса и повернулся к Джессибель.

— Чего? То есть как это — «неправильно на тебя смотрю»?

— Не так, как надо, — снисходительно объяснила девочка. Уже своей манерой растягивать слова она очень раздражала Джеймса. Он мечтал, чтобы всё уже закончилось, хотя прошло только десять минут.

— Это я понял, а как надо-то?

— Сударь, вы еще и неправильно разговариваете!.. Где вас учили общению с дамами?

Джеймс открывал и закрывал рот, не зная, что сказать. «Такая маленькая, а строит из себя…» — подумал он. Джессибель ждала.

— Как изволите разговаривать с вами? — выдавил он через силу, и ему захотелось сплюнуть тот час же.

— Уже лучше, но всё равно до идеала далеко, — сказала девчонка. — Покажите мне ваши игрушки и ваш дом.

— Может, будем на «ты»? — предложил Джеймс, радуясь, что можно не стоять на месте, а куда-то пойти. Джессибель удивленно на него взглянула.

— Пойдем… пойдемте, — Джеймс покраснел и пошел к лестнице. Но, услышав раздраженное «Нет-нет-нет!», он остановился.

—Вы должны подать мне руку. Ну, подавайте же! — добавила она, когда Джеймс продолжал стоять на месте. В этот момент из комнаты вышли родители, и Джессибель громогласно сообщила:

— Мам, пап, он даже руку не может мне подать!

Мистер Морган грозно взглянул на сына, а миссис Морган, улыбнувшись, произнесла:

— Он просто стесняется, он не привык к общению с дамами.

Томас повел родителей в сад, подмигнув Джеймсу.

Мальчик, сжав зубы, протянул руку Джессибель. Но, видимо, он опять что-то сделал не так — та не отреагировала. В конце концов, она сама показала ему, как надо, и они поднялись по лестнице на второй этаж, в комнату Джеймса.

Войдя внутрь, мальчик подбежал к столику, где лежала коробка конфет; он взял две и бросил одну Джессибель. Видимо, он ожидал, что она поймает, но переоценил её. Громкое «Ой!» возвестило о том, что конфета попала прямо в неё.

Джеймс обернулся. Джессибель застыла, как изваяние — не ожидала она такого обращения с собой. Джеймс подошел, нагнулся, взял конфету, развернул её и протянул Джессибель.

— В рот не надо положить? — зло поинтересовался он.

— А мне с вами еще танцевать, — вздохнулаДжессибель.

Конфета выпала из руки Джеймса.

— ЧТО?!

— ...Дамы и господа, минутку внимания! — раздался голос мистера Моргана, когда подъехали оставшиеся гости. Внимание тот час же было оказано — воцарилась тишина. Было только слышно, как Джессибель учит Джеймса, как надо поворачивать правильно голову. — Я думаю, что всем нам пора немного развеяться. Сейчас будет музыка. Кто хочет, может пойти в сад; кто хочет — может остаться и потанцевать…

Большинство гостей решили остаться танцевать, но Джеймс не разделял их интересов. Едва услышав слово «сад», он рванулся к дверям, но Джессибель всё-таки его удержала.

— Я хочу в сад, — прошипел он, безуспешно пытаясь освободиться от хватки противной девчонки. — Отпусти меня!

— А я хочу танцевать! Тем более ты свой сад видишь каждый день, а меня — нет!

Джеймс обреченно вздохнул и позволил привести себя в центр зала. Взрослые тут же прервали свои разговоры и уставились на них.

«Всего лишь три минуты позора — и я свободен», — утешал себя Джеймс каждый раз, когда Джессибель говорила, что он опять делает что-то не так: не туда поставил ногу, не так сжал её руку, не в ту сторону повел…

Джеймс так и не понял впоследствии, как дожил до вечера. Услышав, что родители Джессибель собираются остаться у них на несколько дней, он порядком испугался. К счастью, они вспомнили, что их ждут неотложные дела, и они не могу их сделать без дочери. День отъезда Джессибель был самым счастливым днем его жизни, если не считать того дня, когда Гроули стал его другом.

Наверное, ему надо было быть грустным, но его так и распирало счастье и предвкушение свободы. Мальчику казалось, что прошел не день, а вечность.

Когда все гости разъехались, он всё еще стоял и махал Джессибель. Родители, увидев это, растрогались — подумали, видимо, что он уже скучает. Джеймс же вовсе не скучал, напротив — он радовался. Он махал с каким-то остервенением, пока машина не скрылась из виду. Его позвали домой. Закрывая ворота, он увидел группу ребят, возвращавшихся домой, и дал себе слово подружиться с ними при первой же возможности.

***

Однажды утром, даже не позавтракав, Джеймс вышел в сад. Ночью был дождь, и на лепестках роз поблескивали крупные капли. Джеймс подошел ближе, пригляделся и охнул: в каждой капельке, как в озере, отражалось утреннее солнце. На каждом бутоне — сотни маленьких солнц. Джеймс не мог отвести взгляд от этого чуда. Ему стало грустно: он ни с кем не может поделиться этой красотой, никому не может показать то, что видит он сам… Родители снисходительно улыбнутся и отправят заниматься, Томас уехал куда-то, а Гроули еще спит. «Да и наверняка он не поймет, понюхает да оближется, — подумалось Джеймсу. — Он, конечно, мой лучший друг, но он не человек…» Надо сказать, что в этом плане Джеймс иногда завидовал Гроули.

В этот момент Джеймс услышал чьи-то голоса. Он прислушался — кричали и смеялись пробегавшие мимо дети. Джеймс, подстрекаемый каким-то чувством — возможно, неправильным и совершенно ненужным, но таким навязчивым — выбежал за пределы их «замка», приоткрыв металлические ворота — как можно более аккуратно, чтобы не услышали его родители.

Джеймс вприпрыжку побежал за детьми и вскоре нагнал их. Это были те самые, которых он видел несколько дней назад. Они выбрали место, свободное от деревьев, и начали играть в какую-то игру с мячом. Джеймс смотрел на них издалека, не решаясь подойти, но кто-то из ребят, видимо, перестарался и бросил мяч слишком сильно — он перелетел через игроков и подкатился к Джеймсу. Мальчик поднял мяч и повертел его в руках.

К нему подошла девочка примерно его возраста, с двумя косичками и челкой до бровей. Щурясь от солнца, она рассматривала Джеймса, и он невольно покраснел. Подошедшие поближе ребята захихикали.

— П-привет, — сказал Джеймс, сосредоточенно рассматривая мяч, словно на нем были причудливые узоры. — Ваш мяч?

— Нет, с неба упал, — последовал ответ одного из мальчишек.

— Как и ты, — добавил другой, и они расхохотались.

Джеймс сжал зубы и протянул мяч девочке.

— Я просто хотел поиграть, — грустно ответил он, поворачиваясь и намереваясь уходить. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как его окликнули.

— Ты хочешь быть нашим другом?

Джеймс с надеждой обернулся и кивнул.

— Нет проблем, — дружелюбно улыбнулся мальчика с темными взъерошенными волосами. — Я — Джек…

— Нет, есть! — оборвала его девочка с косичками. — Джерри…

— А в чем проблема? — не понял Джеймс.

— Понимаешь, — вздохнул Джек. — Джерри у нас самый главный, и стать нашим другом можно только с его позволения.

— Ну так спросите! — сказал Джеймс и сам испугался своей наглости и повелительного тона.

— Не так всё просто. Ты должен… — Джек понизил голос до шепота, и Джеймс подошел поближе. —…Пройти испытание!

— Испытание? Какое? — с любопытством спросил Джеймс.

— Ну, смотря что Джерри в голову взбредет… А вот и он. Джерри, иди сюда!

Джеймс выпрямился и поискал глазами Джерри. Это был самый старший из ребят, и, по-видимому, именно он решал все споры, и никто не решался ему противоречить — он пользовался уважением. Белобрысый мальчуган лет десяти с ссадинами на руках и ногах — не прочь подраться, отметил про себя Джеймс. «Или просто с дерева упал», — добавил он.

Весь его высокомерный вид внушал если не уважение, то страх точно. Джеймсу он не понравился, но пока он решил посмотреть, что будет дальше.

Джерри придирчиво оглядел его с ног до головы, громко чавкая жвачкой. Не увидев на одежде ни пылинки, он изрек:

— Маменькин сынок.

Джеймс сжал зубы и исподлобья взглянул на Джерри.

— О, — вдруг сказал он, увидел на руке Джеймса длинный порез. — Дрался с кем-то?

Наверно, но этот вопрос надо было ответить утвердительно, но Джеймс, не очень хорошо пока разбиравшийся в таких вещах, поспешно объяснил:

— Нет, это роза. У нас в саду растут розы, и я случайно…

Джерри посмотрел на него, как на идиота, потом переглянулся с товарищами, которые многозначительно ухмыльнулись. Джеймс смотрел только на Джерри.

— Мне сказали, что я должен пройти испытание, — сказал Джеймс. Он слегка наклонил голову и небрежным, чисто аристократическим движением отбросил волосы с лица.

—А ты уверен, что пройдешь его? — судя по хитрому голосу, Джерри замыслил недоброе.

Джеймс кивнул.

— Ну тогда… тогда… Укради из гнезда Бидрилл Какуну!

Ребята присвистнули, некоторые что-то одобрительно прокричали. Девочка охнула.

— Не надо, Джерри! Лучше иди отсюда, — обратилась она к Джеймсу.

— Да, всё равно ты ничего не сможешь… маменькин сынок!

Все снова засмеялись.

— Где гнездо?

Смех тут же прекратился.

— Там, — слегка опешив, Джерри показал наугад. Джеймс кивнул и решительным шагом направился «туда».

Джеймс не хотел опозориться — иначе о нем всегда будут говорить как о неженке, трусишке и примерном мальчике. И он сказал себе, что это задание вполне подходит для новичков. Это будет нелегко, но докажет многое. Особенно если учесть, как ревностно Бидриллы охраняют своё потомство…

Он минут двадцать бродил в поисках гнезда. Джеймс уже досадовал на Джерри, что тот не указал ему точнее, но тут же подумал, что найти гнездо — тоже часть испытания.

Солнце уже взошло довольно высоко и палило нещадно. Грязи везде еще было много — после дождя земля не успела просохнуть. Сначала мальчик выбирал, где почище, но потом понял, что это бесполезно. Вдруг он действительно услышал жужжание. Сердце его радостно забилось. Звук доносился из-за тех высоких деревьев, осталось всего-то преодолеть эту грязевую лужу…

…Джеймс увидел коконы — на траве, на стволах и ветвях деревьев. Где-то наверху, у крон, жужжали Бидриллы.

— Так, осторожно… еще немного… — приговаривал он. — ОЙ!

Хруст ветки, на которую он случайно наступил, напугал его. Джеймс попятился, но не удержал равновесие и упал в ту самую грязь, через которую недавно пробрался. На секунду всё стихло. Джеймс кое-как поднялся. Над головой его раздалось жужжание. Догадываясь, что он сейчас увидит, он посмотрел наверх.

Десять или двадцать Бидрилл зависли над ним в воздухе, угрожающе жужжа. Их передние конечности терлись друг о друга, создавая еще один неприятный звук.

Джеймс резко развернулся и припустил что есть духу. Ему было всё равно, куда бежать, и он бежал сквозь колючие кусты, спотыкаясь о корни деревьев и путаясь в тропинках. Как ни странно, Бидриллы сами вывели его на нужный путь, перекрывая дорогу и заставляя мальчика бежать в другом направлении. Вскоре он оставил деревья позади и увидел ребят. Кто-то громким криком привлек к нему внимание. Джеймс, напуганный и едва переставляющий ноги, всё еще находил в себе силы. На свою беду он оглянулся, споткнулся и упал. Он услышал смех, и ему захотелось провалиться сквозь землю. Бидриллы настигали его. Джеймс зажмурился.

Вдруг струя огня пронеслась над мальчиком, и рассерженный лай возвестил о приближении Гроули.

— Гроули?.. — со слезами прошептал мальчик, поворачивая голову. Это действительно был его покемон — он отгонял от своего маленького хозяина Бидрилл. Рассерженно жужжа, преследователи улетели восвояси.

Джеймс поднялся и подошел к Гроули.

— Спасибо, дружище, — улыбнулся мальчик, поглаживая покемона.

— Гр-роу! — покемон приоткрыл пасть и закрыл глаза, словно улыбаясь в ответ.

— ДЖЕЙМС!

Джеймс побледнел. Сердце его упало. Меньше всего он хотел, чтобы здесь оказались его родители.

Он обернулся и, понурив голову, направился к ним. Для этого ему пришлось пройти мимо ребят, которые зло ухмылялись, но не решались ему ничего сделать, потому что Гроули хоть и был первой формой своего вида, но внушал опасение.

— Я так и знал, — отойдя на приличное расстояние, громко сказал Джерри. — НЕЖЕНКА!

Все засмеялись. Джеймс поискал глазами девчонку — она тоже смеялась.

Джеймс подошел к матери и отцу, ожидавших его на дороге.

— Поговорим дома, — отрезала мать, когда Джеймс попытался оправдаться. Неодобрительно взглянув на одежду сына, она повелела ему сесть в машину. Джеймс, правда, не совсем понял, зачем сюда надо было пригонять машину — до дома не так уж и далеко, но подумал, что лучше не спорить. Сев в машину, он посмотрел в окно. Ребята всё еще смеялись и кривлялись, изображая Джеймса и Бидрилл.

Мальчик вздохнул и прижался щекой к стеклу машины. Томас, сидевший за рулем, посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что из глаз Джеймса неслышно катятся слёзы.

***

— Итак, маленький негодник, ты ослушался родителей, — начала миссис Морган, едва они вошли в столовую. — Убежал без спросу, испачкал и изорвал одежду, не позавтракал! А эти дети — теперь твои друзья?

Джеймс молча выслушивал эти справедливые обвинения, но, когда дело дошло до «друзей», он вскинул голову.

— Нет! Ни за что!

Томас замер с подносом на полпути к столу, мистер Морган опустил верхний край газеты и посмотрел на сына, миссис Морган забыла, в чем еще хотела обвинить Джеймса. Тот тон, каким было сказано это «Ни за что!» произвел впечатление на всех. Джеймс же подумал, что он перестарался. В чем-то те ребята и правы, наверное…

— Вот! Вот мой сын! — гордости мистера Моргана не было предела. — Умеет выбирать себе друзей! Конечно, эти оборванцы и в подметки тебе не годятся, а уж их манеры…

Джеймс вспомнил, как Джерри чавкал жвачкой, и невольно улыбнулся.

— Я видела там девчонку, кажется, — сказала миссис Морган. — Ужасное создание! Она с Джессибель и рядом не стояла!..

Джеймс кивнул. Имя Джессибель в тот момент не произвело на него никакого впечатления. После обеда он поднялся к себе в комнату и лег на кровать, уставившись в потолок.

В общем, Джеймс был одинок на этом свете, и ему предстояло остаться таким долгие годы. Много-много лет…