Серебряная ручка новой с виду двери медленно поворачивалась. Получеловек – полуинфернейп напряженно наблюдал за происходящем, не задумываясь о том, ждет ли его опасность. Он просто знал и ждал неизбежного и страшного. Вдруг дверь со звонким щелчком отворилась, и покеморфа окутала непроглядная тьма. Что - то надвигалось на него, злобно шипя. Мэтт нервно мотал головой, словно хотел избавиться от внезапно наступившей слепоты. Однако, как неожиданно тьма появилась, так же и исчезла. В злосчастном номере отеля «Касатка» был полнейший бардак: стены разрушены, каменные плиты, деревянные доски, пыль - все валялось на грязном сером полу комнаты. Хотя, какая комната?! Уже не были видны и границы между ней и другими. Абсолютно тихо. И тишина эта угнетающе давила на барабанные перепонки, словно бы намекая, что вот – вот произойдет что - то ужасное… Но ничего не происходило. Мэтт, словно сумасшедший, вырывал себе волосы клочками. Густые огненно – рыжие пряди падали на пол рядом с их бывшим хозяином. За его спиной вдруг раздался чей - то высокий голос:

- Папа?..

Покеморф развернулся. Перед ним стояла его маленькая дочь. Так его хотел заставить думать номер. Но он – то знает, что маленькая Кэтти скончалась из - за тяжелой болезни много лет назад. Но она стоит прямо перед ним! Как это можно объяснить?! Неужели она все это время находилась в этом отеле? Нет. Это просто физически невозможно. Мэтт не знал, что и думать. С одной стороны его отеческий инстинкт, с другой – здравый смысл. Но, как это часто бывает, инстинкт берет верх над разумом.

- Папа, ты что, больше не любишь меня?.. Ты совсем не помнишь, как нам было весело?.. Папа!, – неспешно, но целеустремленно надвигалась на инфернейпа дочь. Ее ноги были окровавлены, под глазами иссиня - черные синяки.

– Ко… конечно люблю!, - упал на колени Мэтт и потянулся к Кэтти. Она плакала, обнимая отца. Они так долго не виделись! Как он страстно хотел увидеть, обнять ее хотя бы раз… И кто - то великий ответил на мольбу, посылая эту встречу ему. Мэтт рыдал, крепко обнимал маленькую Кэтти, целовал ее в макушку, обещая никогда больше не отпускать. Будто бы они никогда больше не расстанутся. Так продолжалось не больше пяти минут. Опьяненный счастьем и радостью Мэтт не скоро заметил, что тело Кэтти безвольно поникло. Но, когда очевидная смерть девочки была замечена, снова стало тихо. Только то и дело всхлипывал отец, который прижимал тело к себе еще сильнее. И вдруг то, что обнимал Мэтт, рассыпалось на мельчайшие частички пыли. Все было кончено. Это было всего лишь видение, но какое правдоподобное… Теперь он остался один на один с номером.

- Нет!, - взревел покеморф, рассыпав всю пыль, словно салют. Разум полностью отступил, дав волю чувству – ярости. Ярость эта сжигала своего обладателя изнутри, но также давала «повеселиться» по полной. Веселье проявлялось в еще большей порчи имущества отеля – ломание камней и деревяшек на части поменьше. По всему номеру играла теперь пронизывающая до костей, леденящая душу, музыка. Радио извещало, что час подходит к концу. Оставались последние секунды. Мэтт перевернулся на спину, глядя невидящим взором в потолок. Две секунды, одна… Все. Часы снова отсчитывают следующий час. Номер выглядит как прежде – гостиная с пустым камином, темная ванная и спальня с большой двухместной кроватью. До ушей Мэтта донеслась мелодия – не приятнее предыдущей, а еще ужасней. То в номер звонили прямо из Ада. Неспешно покеморф встал, и, покачиваясь, направился к телефонной трубке.

– Что вам нужно от меня?, - безразличным тоном вопросил он.

– Здравствуйте, мистер Энсли! Мы хотим напомнить вам, что у каждого клиента есть право выбора! Будете ли вы проживать этот час снова и снова, или воспользуетесь нашей гуманной услугой?.., - с потолка спустилась петля, зазывающе покачиваясь перед Мэттом. Последний взял наполовину пустой графин с коньяком и начал пить взахлеб. Коньяк тек по губам, подбородку, шее… И, не без труда оторвавшись от графина, Мэтт поднял трубку и проговорил как можно внятней:

- Нет. Не дождетесь.