"В жизни есть только две настоящие трагедии: одна - когда не получаешь того, чего хочешь, а вторая - когда получаешь." Оскар Уайльд

«Это случилось в тысяча семьсот девяносто первом году. Мне тогда было двадцать четыре года. Довольно солидный возраст для покемона, даже по сегодняшним меркам. Мой хозяин был очень небедный человек, он владел огромными плантациями к югу от Нью-Орлеана, но, к сожалению, обладал несколько скверным характером; люди его не любили. Он был угрюмым одиночкой, недовольным всем подряд, беспрестанно критиковавшим окружающих и старавшимся держаться подальше от общества, в котором вынужден был жить. Думаю, другие его просто не понимали. Я любил хозяина всей душой.

Со временем, однако, он стал закрываться даже от меня. Начал пить… Что его и погубило, а потом, быть может, стало причиной и моей гибели. Чем было то убийство, я не знаю: быть может, местью какого-нибудь оскорбленного дворянина, может, попыткой недругов через наследство отхватить себе побольше из накопленного хозяином состояния или просто случайным событием, которое стало следствием пьянки в не самой удачной компании... Уж лучше бы и я лежал вместе с ним в могиле…

После смерти хозяина я, вместе со всем остальным имуществом, перешел на попечение к его младшей подслеповатой сестре. Девочка была аутисткой, совершенно не интересовавшейся окружающим бренным миром и никогда не отходившей от дома дальше расположенной в нашем саду беседки. Временами только брат мог ненадолго привести ее в чувство, а потом, как выяснилось, и я. Но в целом ей было абсолютно все равно то, что я делаю и где нахожусь. Остальным же было достаточно знать, что я не дикий, бездомный пес. Это обеспечивало мне безопасность и возможность, ничего не опасаясь, бродить по всей округе. Дело в том, что к покемонам в те времена было особое отношение. Держать питомцев могли только люди состоятельные и знатные, рабам их иметь было запрещено. Что ж, вполне разумно, будь у рабов существа с такими мощными способностями, недолго бы они находились под диктатом европейцев. Плюс к тому, земли только осваивались, леса вырубали под пашни. Исконным обитателям приходилось тесниться и им это, конечно, не нравилось. Не будь покемоны теми, кто они есть, люди бы отхватили себе этот уголок земли вдвое быстрее. Нашим лесным братьям было чем ответить, и быть может, если бы им пришло в голову объединится всем вместе в этой борьбе, история нашей планеты сложилась бы совсем по-другому. Но сознание диких покемонов куда более примитивно, они нападали поодиночке: уничтожали урожай, жгли дома, - и их за это отстреливали. Вскоре природа смирилась с неизбежным, а покемоны вместо того, чтобы уничтожать поля, начали с них красть. Таких тоже убивали, ведь производство стоит денег, а ни за что на свете люди не мстят так, как за утерянные по чьей-то вине деньги.

Шло время, но горе мое оставалось безутешным. Потеря была невыносима. Я пытался отвлечься, начал приставать к покемонам других аристократов, делать все, чтобы вызвать их на драку, вынудить их напасть первыми. Я напивался, если удавалось выкрасть алкоголь из местных таверн, пугал рабов. Люди начали меня сторониться. Слуги доносили хозяйке о всех моих выходках, но та только неизменно говорила, чтобы они оставили меня в покое и позволили заниматься всем, чем я сочту нужным. Я понимал, что однажды они просто не выдержат и, сославшись на психическое нездоровье моей покровительницы, просто прибьют из ружья. Что же, как я сейчас понимаю, именно этого я и ждал. Я жаждал смерти, я звал ее, искал как избавление от боли. Но она не торопилась мне навстречу. Забавно, что когда она все же пришла, оказалось, что я совсем не хочу умирать. Но тогда я был готов принять смерть от кого угодно, и в итоге принял ее от вампира.

Тем вечером я снова напился в стельку каким-то дешевым пойлом и после бурного веселья с парой обалдуев, которые пили, чтобы быть похожими на своих людей-хозяев, в полубессознательном состоянии пытался добраться до дома. Лапы не слушались и разъезжались в разные стороны. Ночь стояла тихая и безветренная.

Где-то глубоко внутри, инстинкты тогда сказали мне, что он приближается, но я был слишком пьян, чтобы осмыслить и понять их. Так что очень скоро они жалобно примолкли. Правда стоит отдать себе должное, будь я трезв, мало что изменилось бы. Ни у одного обычного покемона нет никаких шансов противостоять вампиру.

Он появился передо мной внезапно, словно вырос из-под земли. Необычный светло-фиолетовый окрас даже ночью бросался в глаза. Шайни. Стараясь рассмотреть его повнимательней, я сощурил глаза, но в них все равно все расплывалось и было таким нечетким… Стоящий напротив меня Хондум обнажил клыки и хищно улыбнулся, а спустя мгновение я уже почувствовал, как его клыки сомкнулись на моей шее.

Боль немного протрезвила меня, но все же опьянение и неожиданность случившегося не позволяли до конца осознать происходящее. Я чувствовал только, как толчками хлещет кровь из раны, и ещё, где-то на животном уровне, что эта тварь высасывает нечто, чем кажется на первый взгляд. Он забирал мою жизнь.

Наконец убийца разжал челюсти и ткнулся окровавленным носом в мое лицо.

- Ну что, все ещё ждёшь смерти? Или с тебя хватит?

С трудом я прошептал ему:

- Хватит…

Хондум усмехнулся и откинул от себя прочь. Потом я провалился в темноту…

Лестат вернулся ко мне следующим вечером. Весь день я провалялся в кровати, пытаясь придти в себя, но так и не смог избавиться от пугающей слабости во всем теле и сухости в пасти. Как я оказался дома, я не помнил. Полагаю, утром меня обнаружили и подобрали рабы. Надо сказать, я был весьма неприятно удивлен, когда увидел его, входящим в свою комнату.

- Что ты здесь делаешь? – крикнул я, обнажив клыки. Сегодня я, несмотря на свое состояние, был полон решимости драться за свою жизнь.

Пёс почти неслышными шагами, медленно приближался к моей кровати. На лице его блуждала загадочная улыбка, а глаза неотрывно следили за каждым моим движением. Очень необычные глаза, впервые увидев которые невозможно не испугаться. Они были ярко-голубыми, можно сказать бирюзовыми, а не красными, как им положено быть от природы, да ещё затянутыми молочного цвета дымкой, которая охватывала зрачок и радиусами расходилась по остальной радужке. Взгляд этих глаз был холодным, пронзительным и невероятно гипнотизирующим. Уже через несколько секунд я забыл о том, что собирался сопротивляться этому монстру.

- Ты звал меня в своих молитвах, - проговорил Лестат тихим, спокойным, почти нежным голосом. Он любил разговаривать в подобной манере. Обычно перед тем, как кого-нибудь убить или прочитать мне очередную нотацию. Но в тот момент я, конечно, не знал об этом. Я мог только внимать его словам. – Жизнь больше ничего не значит для тебя, так? Всё потеряло смысл… - Лестат подошел совсем близко и прилег рядом, голос его опустился до шепота. – Послушай меня, Луи. Я могу вернуть тебе радость жизни, избавить от боли, дать новую жизнь. Ты ее себе даже представить не можешь! Жизнь, которая длится вечно… Не бойся, я дам тебе выбор, которого не было у меня.

Лестат провел со мной всю ночь. Не знаю, на что бы я решился, если бы он ушел сразу после своих первых слов. В то утро я встретил свой последний рассвет, лучший в своей жизни. Я запомнил его очень хорошо, хотя ни одного другого вспомнить не могу, а затем… навсегда попрощался с солнцем. Вечером я пришел в условленное место, на старое приусадебное кладбище. Вокруг стояла воистину мертвая тишина. Я всматривался в стоящие вокруг статуи людей, ангелов и покемонов, и думал, с каким же выражением они смотрят на меня: одобрения, осуждения, пытаются отговорить, или наоборот поддерживают в принятом решении. Мне было так страшно и так нужно, чтобы кто-то поддержал, сказал, что я поступаю правильно. Но статуи молчали, а вокруг не было больше ни души…

- Всё-таки пришёл…

Я даже подскочил от неожиданности. Лестат опять сумел подкрасться ко мне совершенно незаметно. Он стоял чуть поодаль, и в этот раз ни в его облике, ни в его взгляде не было даже намека на вчерашнюю игривость и карикатурно возвышенное участие. Поза собранного и готового к атаке хищника. Это слегка напугало меня, я открыл было рот, чтобы…

Но я ничего не успел сделать. Лестат в одно мгновение оказался рядом и как в ту, наше самую первую и короткую встречу, совершенно без предупреждения сомкнул челюсти на моей шее, почти на том же самом месте. Но только в этот раз я не был пьян: мне нечем было обмануть боль, и она затопила меня полностью.

Когда Лестат наконец отпустил меня, я понял, что умираю. С каждой секундой я всё больше терял контроль над собственным телом. В панике я цеплялся за медленно ускользающее сознание, понимая всем своим существом только одно: я совершенно не готов умереть!

- Я выпил из тебя всю жизнь. Если я тебя оставлю, ты умрёшь. Или… Я сделаю тебя вечно молодым, мой друг, таким, как сейчас, но ты должен решить – пойдешь ты со мной или нет, - прошептал Лестат мне в самое ухо.

- Да! – прохрипел я в ответ, отчаянно сражаясь с подступающей темнотой.

Хондум усмехнулся и… со всей силой вгрызся в собственную лапу. Из-под белоснежных, острых клыков брызнула тёмная-тёмная кровь. Проклятая кровь. Он поднес свою кровоточащую рану и дал мне напиться сполна. Я вгрызся в его лапу так, как никогда не впивался ни в одну даже самую сладкую кость, ни в одну из своих добыч. Я ведь был охотничьим псом, и в лучшие времена мы с хозяином переловили немало дичи. Эта кровь вызывала безумное, непреодолимое желание пить ещё и ещё.

Но в ответ на это желание в организме возникла волна удушливого жара, который охватил меня целиком. Стало трудно дышать, желудок жалобно сжался, требуя выплеснуть наружу неподходящее содержимое. Мне очень хотелось, чтобы меня вырвало, но ничего не выходило. Потом тело свело судорогами, в глазах все поплыло. Мне было очень страшно, я не понимал, что происходит. Это было похоже на смерть, но совсем не ту, с которой я боролся всего минуту назад. Внутренние органы горели и пылали, я был готов сам сжечь все на свете.

- Что происходит?? – закричал я из последних сил, когда понял, что глаза совсем отказали.

- Твоё тело умирает, - прошептал Лестат из темноты. – Не бойся, это со всеми бывает.

Дышать становилось все трудней, жар становился все сильнее и сильнее, когда психика наконец не выдержала и дала сигнал отключаться. В этот момент я, кажется, умер…

Когда я снова открыл глаза, я был уже совершенно другим существом. Я был новорожденным вампиром, плачущим в ночи.

С тех пор мир вокруг меня, хоть и остался прежним, изменился навсегда.

Распятие, серебряные пули, кол в сердце, чеснок – всё это глупые домыслы, оставшиеся в наследство от суеверного средневековья. Наверное, люди придумали их, чтобы чувствовать себя более защищёнными, тешить себя мыслью, что они могут как-то остановить вампира, если он вдруг встретится, хоть это и не так. Но вот кровь, которую мы должны искать, оказалась, увы, самой настоящей необходимостью. На следующий вечер я проснулся с чувством ужасного голода. И тогда мы впервые вместе вышли на охоту.

Достать добычу на самом деле очень просто. Люди слишком глупы и медлительны, да и ни один, даже самый быстрый покемон, не потягается с вампирской скоростью реакции. Я хорошо помню ту девушку, которую Лестат достал для нас в тот первый вечер. Она была мила и очаровательна, и она пришла к нам сама. Лестат мог быть ужасно очаровательным. Он делал так, что жертвы сами бросались ему на шею, не понимая, что падают в объятия собственной гибели, а когда понимали, было уже слишком поздно.

Её кровь была такой горячей, ничего вкуснее я в жизни не пробовал. Но помимо крови, мы выпивали из жертвы и кое-что ещё. Саму жизнь. Я пил ее кровь и чувствовал этот маленький, дрожащий огонёчек жизни в самом центре её существа. Этот огонёчек сжимался в крохотную светящуюся точку, надеясь защититься. Он знал, чем ему грозит все то, что происходит. Он очень не хотел умирать. Как совсем недавно и я…

Я отнял клыки от молодого, бархатно нежного лица темнокожей красавицы. Слегка удлинённые, мягкие черты лица явно говорили о каких-то восточных корнях. Наверняка, в ее предках были индийцы.

- Я не хочу ее убивать, - прошептал я, вглядываясь в чуть искажённое от боли лицо. На глаза непрошено наворачивались слезы.

Лестат отнял морду от ее руки и слизнул кровь с клыков:

- Я уже сделал это, мой друг.

Будто не веря, я смотрел на Лестата очумевшим, полным боли взглядом и продолжал держать лапу на уже бездыханном, остывающем теле.

- Оставь её, она мертва... Как камень, друг мой.»