Ты и твой покемон — это созвучие. Ваш стиль жизни, ваш стиль боя — песня, в которой тренерский голос сливается со струнами души питомца. Когда ваши эмоции и ваш дух становятся едины, неумелый дуэт обращается искусством.

Данный рассказ я посвящаю тому, кто помог мне услышать эту мелодию единства.

Вступая на путь тренера, я искал славы и власти. Мечтал собрать самую удивительную коллекцию покемонов, стать чемпионом, вызывать трепет и восторг у людей... Видите ли, поначалу мы все бываем одержимы иллюзиями, но потом, когда жизнь окидывает нас скептическим взглядом и перечеркивает все наши усилия, указывая наше истинное место в ее бесконечном сумасшедшем водовороте, приходится жертвовать частью желаний и наощупь искать новый путь.

Тщеславие привело меня в Команду «Р». Тщеславие и зависть двигали мной, когда, наплевав на слезы и боль тренеров, я отбирал чужих покемонов. Моим верным партнером была Калантэ — специально выдрессированный для подобных заданий перс. Втираясь в доверие к намеченным жертвам, она ловко и умело отвлекала внимание на себя, пока я организовывал операции по похищению покемонов. Мы действовали слаженно и четко. Нас называли идеальными напарниками. Но между нами не было той незримой взаимосвязи, привязанности, которая делает тренера и его покемона единым целым. Калантэ любила меня. Незаметно, по-своему. Так, как умеют это делать только гордые кошки, демонстрируя показное равнодушие. Для меня же она была лишь инструментом. Способом добиться успеха.

А потом я повстречал Смерть. И все стало иначе. Разве мог я когда-то подумать, что единственный выходной, не обещавший ничего, кроме вечно приходящих в минуты безделья дурных мыслей, может изменить всю мою жизнь?

Смертью его назвал я. Это мой ральтс, маленький, нелепый, щуплый, но с удивительно мудрыми глазами. Судьба свела нас воскресным днем, когда, наслаждаясь заслуженным отдыхом после успешно выполненного задания, мы с Калантэ прогуливались по небольшому, расположенному на окраине города лесу. Не знаю, почему именно в этот раз детские крики привлекли мое внимание. Обычно я сторонюсь людей, но что-то заставило меня пойти на их голоса. Я словно бы услышал крик о помощи, навязчиво заглушавший все иные мысли в моей голове.

Когда я вышел на опушку, где играли дети, я увидел, что посреди нее сжался маленький белый комок, спрятав лицо за копной зеленых волос. Я узнал ральтса — ранее мне доводилось несколько раз наблюдать этих покемонов в командах тренеров.

Трое мальчишек и две девчонки зло смеялись над ним и закидывали испуганного покемона шишками. Это было странное зрелище. В старых энциклопедиях, которые я читал в детстве в родительском доме, рассказывалось, что ральтсы редко показываются на глаза людям и приходят лишь на зов положительных эмоций. Мог ли этот покемон попасться в ловушку переменчивых детских эмоций? Почему бы и нет, подумалось тогда мне, однако истина оказалась несколько прозаичнее.

Ральтс принадлежал одному из мальчишек. Наслушавшись где-то романтической дребедени про прекрасных женщин-гардевуаров, способных стать для тренера верным рыцарем в юбке, юноша, конечно же, в соответствии с современными нравами возмечтал о прекрасной даме и защитнике в лике едином, девочки же были не против иметь поблизости покемона, который послужил бы для них неплохим украшением на праздниках. Однако недавно вылупившийся из яйца ральтс не оправдал всеобщих ожиданий, на горе свое уродившись не дамой вовсе, но хрупким и пугливым, как девицы в сказках (в жизни рассказы о слабости женского пола всегда оказываются несколько преувеличенными). Как водится, тот, кто не оправдывает всеобщих ожиданий, становится всеобщим изгоем.

Потолковав с мелюзгой об этике поведения в отношении тех, кто беспомощнее их, я выторговал у юных претендентов на роль принцев и принцесс их непутевого рыцаря. Разумеется, не без помощи Калантэ, одинаково хорошо умевшей как очаровывать, так и запугивать.

Так ральтс оказался у меня. Оценив дрожащее и тщедушное тельце покемона, я предположил, что он будет бесполезен для организации, и принял решение оставить его у себя. Тогда он впервые с благодарностью взглянул на меня из-под челки, и, очарованный мудростью и таинственным блеском его глаз, я прозвал его Смертью.

Я привязался к Смерти. Наверное, потому что мы были с ним похожи. Он тоже мечтал стать сильным, мечтал добиться многого, но раз за разом терпел неудачи, как я в те давние времена, когда еще не оставил надежду стать чемпионом. Ему было сложно в боях. Он не умел сражаться, и другим моим покемонам нередко приходилось выручать Смерть, когда он ввязывался в драки с дикими покемонами. Мои эрбок Гердан и шарпедо Забвение презирали его, а абсол Мельхиор избегал его общества. Лишь одна Калантэ помогала мне с тренировками. Каждые выходные, каждую свободную минуту мы проводили вместе со Смертью в надежде раскрыть его потенциал. Тщетно! Однако все трое, мы сблизились и уже смело могли бы назвать друг друга лучшими друзьями.

Теперь мне были понятны чувства тренеров к их питомцам и я уже не столь охотно шел на преступные задания команды «Р». Безусловно, никакого чудесного прозрения со мной не случилось, и я знал, что все еще слишком упрям, слишком горд и слишком слаб, чтоб сойти с избранного пути, однако у меня появился маленький секрет от организации. В свободные дни я, Смерть и Калантэ стали искать и спасать ослабших диких покемонов. Таких же, обделенных от природы талантом бойца, как Смерть. Бывало, среди них попадались и весьма необыкновенные особи.

Однажды за мной увязался нойбат странного цвета, черный как уголь, вредный, как подколодная нечисть. Поскольку вместо благодарности за помощь он слопал всю провизию нашего маленького отряда и доставил много проблем Калантэ попытками поселить на ее мехе каких-то покемонов-жуков, она предприняла все меры для того, чтобы проучить заразу, так что после претворения в жизнь ее плана я без особых усилий поймал зловредную летучую мышь, которую по неведомым причинам ученые классифицировали в дракона. Я искренне надеялся преподнести столь ценный подарок начальству, однако, уловив пронизывающий взгляд Смерти, я понял, что Акума* (а как еще можно было назвать этого крылатого свинуба?) останется с нами...

Когда к нашей команде присоединился отличавшийся поначалу особой бесполезностью нойбат, Смерть открыл в себе талант гармонизации эмоций между мной и любыми моими покемонами. Так словно бы составлявший полную противоположность с ним Акума помог вставить последнюю недостающую частицу в мозаику. Единственный из всех, Смерть умел утихомирить бурные эмоции Акумы и создать атмосферу доверия между мной и полудиким новичком. Хаос и порядок, они стали моей силой и моей болью, показав мне, что значит дорожить своими покемонами и почему я был слаб, когда видел в них лишь средство достижения целей.

А сегодня прекрасный воскресный день. Мы снова прогуливаемся с Калантэ по лесу, но теперь нас сопровождают Акума и Смерть. Когда я протягиваю руку Калантэ, она больше не изображает показное равнодушие и трется о мою ладонь, как домашняя кошка. Только вид ее по-прежнему грациозен и горд, Смерть же все так же тих и беззащитен, а Акума, как водится, безнадежно влюблен в припасенную еду.

Памятный воскресный день. Такой же, как тот, в который я впервые повстречал Смерть. С тех пор Смерть так и не сумел стать хорошим бойцом, а я так и не сумел стать хорошим тренером. Я служу не самым благим целям и причиняю боль людям и покемонам. Но в общении со Смертью я и мои покемоны составляем единое созвучие, становимся единой песней, в которой тренерский голос сливается со струнами души питомцев. И только ради этого стоило хотя бы раз заглянуть в глаза Смерти...

--

*в пер. с японского «демон».