Брат и сестра. В полумраке, окружавшем нас, лиц на фотографии почти не было видно, но и этого хватило, чтобы мои глаза различили поразительное их сходство. Один и тот же взгляд - потерянный, нездешний. Он младше лет на пятнадцать, и все же настолько похожи, когда стоят вот так рядом и держатся за руки, что и не подумаешь, что на самом деле они не были родными. В этом заключалась странность: мамой моя тренерша почему-то называла свою двоюродную сестру, у которой, по её словам, жила долгое время, хотя что её настоящие родители были живы и здоровы.

- Потом брат исчез. Но я тогда не знала об этом... Я раньше ушла. И... - она невольно понизила голос, отчего казалось, будто рассказывает захватывающую историю, изо всех сил стараясь убедить меня, что всё было не на самом деле, что ничего страшного не произошло, - больше они меня не видели.

Давно заброшенный покецентр. Нам далеко не сразу повезло наткнуться на него, когда внезапно налетевшая гроза застигла нас прямо в поле. Перед этим нам предстояло промокнуть до нитки, замёрзнуть и уже потерять всякую надежду. Я не знала, как далеко до следующего города, но люди не встречались нам уже очень давно, а это говорило о многом.

Электричества здесь не было. Работал только аварийный телефон, разумеется, без видеосвязи.

- Моя нидорина заболела... Нет, она не в покеболле, - пауза. - Как - не можете? Послушайте!..

Мои чуткие уши уловили, что дальше связь прервалась. Тренерша положила трубку и, немного помолчав, утёрла нос рукавом. Повернулась ко мне.

- Представляешь, все дороги размыло! - радостно объявила она. - Ну да ничего, мы что-нибудь придумаем. Только...

Она улыбалась мне, но что-то тревожное я сердцем чуяла в её словах, и оттого, что она пыталась скрыть это, мне было только беспокойнее.

- Кажется, ночь нам придётся провести здесь.

Я словно ждала этой фразы. Не заметив, насколько устала, я сползла на пол прежде, чем меня подхватили её руки.

По окнам всё ещё со всей силы хлестал ливень, а мы сидели в полумраке на полу заброшенного здания и, пытаясь хоть как-то согреться, зачем-то рассматривали фотографии.

- А это мама и папа.

Люди на снимке, который тренерша держала в руках, были едва ли старше её самой. Не знаю, зачем я присматривалась. Судьба этого человека не волновала меня, как и её - моя. Я ведь на самом деле даже не была её покемоном. Она взяла меня из приюта, и я чуяла, что мы скоро расстанемся, поэтому привязываться не стоит. Может быть, из-за подскочившей температуры я дала слабину и, путаясь в собственных мыслях, могла теперь только лежать рядом и слушать её.

И тут впервые голос тренерши зазвучал так скованно, что я даже вздрогнула и испугалась. Будто швырял каждую фразу на землю и втаптывал в неё.

- Я... - следующее слово далось ей с трудом, - осмелилась... считать, что кроме меня ему никто не нужен.

А дальше она заговорила быстро-быстро, и слова её потеряли какую-либо интонацию, став приглушёнными, точно напуганными чем-то. Или это она боялась, что не сможет договорить, если сейчас остановится?

- Они же для меня как родные, правда... Но в какой-то момент я не смогла больше видеть... как они одёргивают и стыдят его за каждый проступок. Говорили, что о покемонах не может быть и речи, что ему не нужно совершать те же глупости, что и они. Я тогда решила, что он не справится без меня. Я просила его не слушать их... Говорила, что на его месте давно бы из дома сбежала... Я видела только то, что ему от них лишь горе, и всё. Но они же родители... Они же всё-таки родители!

Она приложила руку ко лбу и как-то устало улыбнулась.

- А что я могу знать? У меня-то дома всё хорошо... А я... только пыталась стать своей. И вот как всё вышло...

Она помолчала и продолжила:

- А знаешь... Мама... Моя мама, которая совсем моя, говорила мне, чтобы я помнила, что если у меня что-то пойдёт не так, я всегда могу вернуться домой. Только я не смогу теперь... Я же не выдержала... Бросила всех. Я теперь, после всего, имею право преспокойно жить дальше в любящей семье, что ли?

Тут я поняла. Почему она так легко расположила меня к себе, несмотря на моё недоверие к людям. Она была похожа на нас, покемонов. У неё был дом, были родители, но по неясной причине она называла папой и мамой совершенно чужих людей.

Только вот одно оставалось для меня загадкой. У неё был выбор. Как же она решилась оставить родной дом сама? Ради того ли мальчика, которого она звала братом? Или?..

Она что-то недоговаривала, и из-за этого я не знала, как относиться к её словам. Хуже всего было то, что мне уже не было всё равно, и это злило.

- Я к чему это рассказывала... Может, тебе есть, куда возвращаться?

Ах, вот оно что... Я поняла, к чему она клонит.

Каждый раз, подобрав брошенного покемона, она всегда спешила расстаться с ним. Говорила, хочет пристроить в надёжные руки. Как же, надёжные... Что же она своих не отдавала, только нас, приютских?

Впрочем, отчасти я понимала её. Мы были для неё чем-то вроде приёмных детей.

- Имбирь... - осторожно позвала она. - Ты чего?

Имбирь. Прежде меня звали иначе, а как - я забыла.

Звал - мальчик, который был моим первым тренером. А я, совсем юная нидоранка, даже будучи пойманной, отлучённой от семьи, не оставляла мечту обзавестись собственной. Многие мои сородичи, выросшие в нашей общине, среди себе подобных, едва повзрослев, начинали задумываться о том, что и у них вскоре появятся маленькие детки, и я не была исключением.

Не раз я представляла, как буду брать их по одному за загривок - уверенно, но бережно, чтобы только не уронить, - чтобы перенести в новое укромное место, где нам будет тепло и уютно вместе. Первое время они будут бояться выползать оттуда, только беспомощно попискивая и копошась в листве, которой будет заботливо устелен пол их нового дома. А я буду приносить им еду - кусочки ягод и фруктов, и тогда они будут затихать на время.

Когда они только научатся держаться на лапках, то, конечно, будут неотступно семенить за мной по пятам. А я буду такой важной, и каждый раз при встрече со старыми знакомыми меня будет переполнять гордость оттого, что я теперь при деле и с выводком.

Но вскоре они подрастут, и мне уже будет сложно уследить за неугомонными малышами, неутомимыми в своём стремлении узнать как можно больше об этом совершенно новом для них мире. И я точно решила, что никогда не буду к ним неоправданно строга. Прежде всего я сумею добиться их дружбы! Уж я-то не допущу ошибок, которые заставляли меня постепенно отстраняться от собственных родителей и доверять им всё меньше. Мои детишки будут самыми счастливыми на свете. То, что они будут расти в неволе, не пугало меня: я знала, что тренер поддержит меня. Он будет заботиться о малышах вместе со мной, и они полюбят его!

Однако вскоре всему суждено было измениться.

Один обыкновенный солнечный день. Поле стадиона. Безнадёжный бой. Я, готовая защищать честь своего тренера.

- Лапрас, Ледяной луч!

Вот и всё.

Думаете, произошло нечто непоправимое? Это верно. Потому что я выстояла. Непоправимой была эта очередная моя победа.

А вы не знали?

Конечно, нидокинга и нидоквин всегда представляют идеальной парой. И никому невдомёк, что мы, развитые формы, годимся только на то, чтобы нянчиться с молодняком из новых выводков семьи.

У меня никогда не будет своих детей.

Мой тренер, скорее всего, тоже не знал. Ему нужен был сильный покемон в команде, и я утешала себя тем, что буду полезна. Но тогда что-то внутри меня дало трещину, и с тех пор она только разрасталась.

Думаю, он не знал или просто не задумывался об этом даже тогда, когда рядом с ним не стало хватать места для меня, и он оставил меня в приюте одного из городов. Не пообещав вернуться, даже не сказав ни слова на прощание. Могла ли я винить его? К тому времени я уже успела усвоить, что Лига предоставляет свободным тренерам не так много средств, и те из них, что уже стали достаточно опытными, будут со временем всё более тщательно выбирать себе спутников, постепенно обзаводясь командой куда более редких и мощных бойцов, чем обыкновенная нидорина.

К тому времени, когда моя новая тренерша нашла меня, я уже была абсолютно пуста.

Знала я и то, что Лига выплачивала пособие только за тех покемонов, которые принадлежали тренеру официально, то есть, были зарегистрированы на его имя и находились в покеболлах. И хотя я, разочаровавшаяся в людях, зачем-то и последовала за ней, именно по той причине с самого дня нашей встречи я так и не позволила ей поймать меня в покеболл. Но она как-то выкручивалась. Давала другим меньше, а может, недоедала сама, но всегда кормила меня. Я не отказывалась. Всё равно надолго её не хватит. Не мать же она мне.

Кроме того, я полагала, что так ей будет сложнее отдать меня.

Я не просто безмолвная картинка, которую можно оставить в компьютере и забыть на месяц-другой. И прежде чем ты предложишь меня кому-нибудь, тебе придётся посмотреть мне в глаза!

Не знаю, почему я так держалась за неё, почему мне не хотелось ещё раз оказаться в чужих руках, когда люди уже давно стали мне безразличны. Моя тренерша не так уж и нравилась мне. В минуты опасности она не раз уговаривала меня спрятаться в покеболле, и каждый раз эти разговоры оканчивались ничем. Безвольная. Я таких не люблю. И, пожалуй, никогда не признаю её авторитет. Но, может быть, мне просто не хотелось больше быть немой рабой человека...

И всё же ничего не помогало: она уже не раз пыталась пристроить меня. А взгляд всегда отводила. Видно, брошенная однажды, я уже не найду приюта нигде.

- Имбирь, у тебя же лоб горячий!

Очнувшись от своих мыслей, я удивлённо посмотрела на тренершу. Разве? Но меня насквозь пронизывал холод, не помогала даже куртка, в которую меня заботливо закутали, несмотря на мой протест...

- Ягоды! Ну конечно... - голос тренерши отчего-то задрожал. - Они быстро восстанавливают силы.

Она вскочила.

- Они должны расти где-то поблизости. Подожди меня здесь, хорошо? Тебе нельзя выходить. Я скоро вернусь, поищу их...

Куртку она, разумеется, не взяла.

Ладно, это не моё дело. Пусть мокнет, если ей так нравится... Человеческие дела уже давно должны были перестать волновать меня, а её - тем более.

Я прикрыла глаза и, видимо, задремала. Потому что громкий хлопок дверью, раздавшийся вскоре, разбудил меня, и я вздрогнула.

Тренерша стояла на пороге, теперь уже совсем безнадёжно вымокшая, и держала на руках что-то большое. Неужели уже вернулась? Сколько же я спала?..

- Не спишь? - зачем-то спросила она очень тихо.

Входить она почему-то не спешила.

- Я не нашла... Но... Погляди...

Я напрягла зрение. И увидела. Гнездо!

И в нём точно кто-то был!

Впервые за долгое время что-то по-настоящему заинтересовало меня. Я приподнялась, и куртка, в которую я была завёрнута, соскользнула на пол.

Птенец... Такой крошечный...

- Оставил кто-то под дождём... Маленькая совсем додуо, - тренерша будто извинялась, что не нашла кроху прежде, чем та вымокла.

На её тельце не было перьев, один пух. Он был мокрым и топорщился в разные стороны. Как она не мёрзла? Или... мёрзла, но не могла проснуться? Я забеспокоилась: может, с птенцом что-то не так? Чтобы приглядеться, я подошла поближе, стараясь двигаться как можно тише, боясь не столько потревожить её сон, сколько нарушить нечто хрупкое, возникшее только что в этих стенах, в этой тишине вокруг нас. Необъяснимое, почти священное.

Несмотря на холод, малышка (или мне следует считать их двойней?) крепко спала, сжавшись в комочек, и обе её головки спрятались в ворохе листьев, которыми было набито гнездо. Оно тоже промокло насквозь и было непригодно для дальнейшего использования, а потому отставлено в сторону. Птенца вынули, кое-как обтёрли чистой футболкой и завернули во всё ту же куртку. Малыш не проснулся, только инстинктивно вздрогнул всем телом. Меня охватила тревога. А что, если вообще не проснётся?.. Но я отогнала от себя эту мысль. Не до того сейчас.

- Я полежу немного, ладно?..

Моя тренерша отошла от птенца и бессильно опустилась на колени. Достала из сумки юбку и расстелила прямо на полу - всю мебель покецентра, судя по всему, уже много лет как растащили, и лечь было просто больше некуда. Тут я заметила, что она дрожит. Второй тёплой куртки у неё не было. Что же... Я достаточно хорошо знала её, чтобы сказать, что она сама виновата. Тренер огненных покемонов путешествует без единого огненного покемона, но с кучей призраков в команде, ну не смешно ли? Да ещё и не берёт с собой палатку, рассчитывая, как видно, на чудо. Но прежде, чем я успела закончить мысль о том, из-за кого мы попали в эту переделку, она уснула, свернувшись клубочком на полу.

Я же легла чуть поотдаль от нового импровизированного гнезда, охраняя птенца, но не решаясь приблизиться. Но мне не спалось: меня по-прежнему пробирал озноб, а согреться было нечем. Чувствуя, что снова наваливается усталость, уже в силах подняться, я долго вглядывалась во мглу комнаты, туда, где спала малышка, пытаясь различить её очертания. И в какой-то момент произошло непредвиденное. Птенец зашуршал курткой и открыл глазки, неуверенно чуть приподнял головки. И немедленно разразился требовательным писком.

Сон мигом слетел с меня. Пересилив себя, я встала, кое-как доковыляла до тренерши, толкнула её в бок. Но без толку: она, к моему изумлению, даже не пошевелилась. Я обошла её вокруг и внимательно осмотрела. Она дышала, но как-то сбивчиво, и её лоб горел - видно, она тоже простудилась, и теперь, потратив все силы, просто не могла проснуться. Птенец продолжал безутешно звать свою маму, но мамы здесь не было. Забыв о собственной слабости, я метнулась к нему. Но малыш не утешился моим присутствием и, словно вовсе не замечая меня, всё плакал и плакал. Что же делать?

Догадка чуть запоздала: это же покецентр, здесь должны быть запасы...

Подожди, маленькая...

Я бросилась вглубь здания, в коридор для персонала, каким-то чудом быстро разыскала подвал. Искомое было там, и я немедля вернулась, волоча за собой свою добычу - мешок с какой-то крупой.

И столкнулась с новой трудностью.

Она не клевала зерно. Я растерялась. Неужели настолько мала?.. Кто же оставил такую кроху...

Совсем не уверенная, что всё делаю правильно, но подгоняемая жалобным писком и собственным страхом за жизнь крошечного существа, я разжевала несколько зёрен. Попыталась вложить в один из широко раскрытых клювиков. Тот в ответ ущипнул меня, но так слабо, что я не почувствовала боли, а только испугалась - может, она настолько слаба, что не сможет есть?

Однако, вопреки опасениям, птенец проглотил предложенный корм, и писк на мгновение прекратился. Но почти сразу же оба голодных рта снова запищали, требуя ещё. Правда, уже куда менее отчаянно.

Я старательно кормила её, и она постепенно успокаивалась, попискивая всё более мирно, пока вовсе не затихла, забывшись сном младенца. Прямо с кормом в одном из клювов.

Я очень надеялась, что ей было тепло.

Боясь потревожить сон малютки, я вернулась к тренерше. Меня переполняло необъяснимое беспокойство и за неё тоже. Она крепко спала, и кажется, с её щёк сошёл нездоровый румянец - ей стало лучше. Вместе с облегчением на меня навалилась непомерная тяжесть, лапы стали какими-то свинцовыми и перестали держать меня. С какой-то странной благодарностью к ним за заслуженный отдых, я опустилась на пол, казавшийся теперь приятно прохладным. Уткнулась тренерше в бок.

Почувствовав моё тепло, она вдруг заворочалась. Всхлипнула и как-то по-детски совсем позвала во сне:

- Мама, мама...

Кого она имела ввиду сейчас? Свою настоящую мать, любящую, скучающую и где-то ждущую? Или ту, другую, к которой она привязалась больше, чем имела на то право? Была ли разница...

Стены, окружавшие нас и надёжно укрывавшие от ливня, вдруг покачнулись, став невесомыми как облака, неспешно поплыли куда-то, постепенно растворяясь во мраке.

Наверное, моё неровное дыхание всё же разбудило её.

Её испуганный вскрик, её судорожные прикосновения - всё это сейчас было где-то далеко от меня.

Ничего, тренер. Со мной уже всё хорошо...

Только не отдавай её никому, пожалуйста.