Юджин Хасард не замечал времени в пути до Гвианы. Общение с Элен целиком поглотило его внимание. Он пытался вспомнить, когда последний раз был готов так долго говорить с кем-то совершенно о чем угодно — и не мог припомнить подобного.

— Это настоящий арканайн? — поинтересовалась Элен насчет полосатого пиджака попутчика.

— Конечно, нет, просто генетическая модификация какого-то животного. Такую окраску получить несложно. Возможно, это обычный таурос.

— Тогда мне тем более не понятно, зачем ты носишь эту дешевку? — заявила она.

— Ну, вообще-то ты первая, кто так отозвался о моем стиле, — растерянно ответил Джин. — Просто я был публичной персоной, и этот имидж мне создали… специально обученные люди, убежденные, что именно так должен выглядеть американский чемпион. Я был уверен, что они знают свое дело.

— Я могла бы понять такой выбор, если бы тебе больше нечем было выделиться, но у тебя яркая внешность, и какое-то природное обаяние. На кой черт тебе дикие цветастые пиджаки? Это даже как-то вульгарно…

На удивление, Хасарда ни капли не расстроил категоричный отзыв о его внешнем виде.

— Понятно. По прибытии я куплю нормальный пиджак или куртку. Поможешь выбрать?

Элен удивленно подняла бровь:

— У тебя что, по жизни нет собственного мнения? Ты пугаешь меня, Джин.

— Мне просто интересно узнать, как ты видишь мой имидж, — уточнил он.

Внезапно челнок тряхнуло, потом еще раз, а потом вдруг экипаж объявил аварийную посадку. Последовал внезапный разворот корабля и резкий толчок — порядка 7,3 по шкале Штайнера… и падение Элен прямо в руки Джина!

— Что произошло?! — выкрикнул Хасард. Сближение с Еленой было бы нескрываемо приятным, если бы не обстоятельства: аварийная посадка не предвещала ничего хорошего.

Спейсплан приземлился посреди пустыни с черно-рыжими песками и редкой чахлой растительностью. Вдалеке маячили полосатые скалы, которым выветривание придало плавные обтекаемые формы. Один из пилотов покинул челнок, чтобы разобраться в поломке.

— У нас змеи в моторе! — крикнул он напарнику.

Ситуация была достойна демонстрации на сцене театра абсурда. Проблема состояла в том, как долго может продлиться незапланированное шоу. Елена Полгар-Терек не была настроена ждать.

— Как нам быстрее попасть в город? — обратилась она ко второму пилоту.

— Ждать спасателей, — раздраженно ответил мужчина. — Если только не решитесь плестись по жаре до ближайшей железной дороги, расстояние до которой сто восемнадцать миль плюс-минус полмили! Удачи!

Юджин достал планшет.

— Есть GPS? — подавленно спросила Элен.

— Конечно, — попытался бодро ответить Хасард. — Сейчас найдем дорогу… Черт, действительно сто восемнадцать километров, — раздосадованно заключил он.

— Ну, нам ведь не обязательно идти пехом? Каков предел твой телепортации? Осилишь половину пути за десяток раз?

— Ага, только после первой же телепортации мой планшетник сдохнет и мы останемся без карты, — развел руками Джин.

— Так перерисуй ее куда-нибудь, хоть на форзац моей книги! — Елену окончательно выбила из колеи его несообразительность. — Ты даже не представляешь, что у меня за встреча — так что в городе мне нужно быть любой ценой, даже если после этого марафона я неделю буду лежать трупом!

— Давай не будем сейчас продумывать худший сценарий, — понимающе взглянув на нее, предложил Юджин. — Если каждый по очереди будет переносить двоих — каждый будет отдыхать. К тому же, мы можем как-то чередовать телепортацию с ходьбой пешком. Мы затратим чуть больше времени, конечно, но зато сохраним силы. Ты же спешишь на встречу не для того, чтобы на ней заснуть.

Рациональные рассуждения несколько приободрили Элен.

— Тогда нам лучше сейчас сначала пойти пешком, пока жара не набрала силу.

На самом деле жара уже успела стать адской, и Юджин вскоре сбросил с плеч полосатый пиджак, а после снял и джемпер. Теперь Элен могла увидеть на его футболке зенеровские символы новой революции.

— Я вижу, гражданские позиции у нас тоже общие? — отметила она.

— В Америке у кадабр может быть иначе?

— Но ты всегда говорил, что ты нейтрален.

— Если у меня есть позиция, это не значит, что ее надо разглашать, — признался Хасард. — Я мог бы рассказать в интервью все, что думаю об этой ситуации, а потом… такси, в которое я сяду, вдруг взорвется, и если я не погибну, то потеряю оставшиеся конечности. Я не готов к такому, я не герой. Я купил эту майку, но ни разу не решился надеть ее в Нью-Йорке.

Одному Юджину было известно, сколько раз он сам проклинал себя за чудовищную слабохарактерность, за то, что ни тренер с кожаным хлыстом, ни сама жизнь с ее ударами и кровоподтеками ничему его не научили, за то, что он ни разу не встал и не сказал: «С меня хватит!». Есть, конечно, личности, которые считают, что признание в своей слабости уже есть сильный поступок, но Юджин так не считал никогда. «Я бы сам никогда не вызвал на бой мьюту! — хотел добавить он. — Теперь ясно, что я прячу под яркими шмотками? Я выпендрежник, пытающийся соответствовать своему успеху, но, как выяснилось, моя бравада — влияние тренера, мои способности — были усилены древним артефактом, и теперь я еще больше, чем раньше, не верю в себя!». Однако Абраксас живо запретил Хасарду говорить что-то подобное.

Кадабры остановились на безопасном расстоянии от рельс и сели на разогретые солнцем камни. На горизонте появлялось черное облако. Оно росло и стремительно приближалось, с ним рядом крепчали стонущие завывания рассеченного воздуха. Вскоре в центре облака начало различаться бирюзовое пятно, мчащееся по рельсам. Сине-зеленый скоростной поезд летел через пустыню, вздымая клубы черного радиоактивного песка. Джин вскочил, но Элен не двинулась с места.

— Черт, — сквозь зубы прошипела она.

— Это же наш поезд? — не понял Хасард.

Элен тихо выматерилась и, поднявшись с камня, снисходительно глянула на Юджина:

— И что? Это «Изумрудная стрела», сверхскоростной джорджтаунский экспресс! Он не остановится, понимаешь? — в ее крике проскочили нотки отчаяния. — Ты понимаешь?!

Юджин хотел обнять ее и успокоить, но знакомая сила удержала его от эмоционального порыва. Эта сила точно знала, что лучше сделать в сложившейся ситуации.

— Остановится, — ответил голосом кадабры Абраксас.

Хасард во власти бога встал на пути поезда и создал телекинетический барьер. Элен до последнего была уверена, что Юджин явно переоценивает свои силы, однако экспресс, искря и издавая жуткий душераздирающий скрежет колесами, остановился. Хасард подбежал к кабине, закрывая рукой лицо — от перенапряжения у него вновь открылось носовое кровотечение. Елена бегом приблизилась к попутчику. Машинист сверхскоростного экспресса выставил из окна кабины руку, сжимающую пистолет.

— Вы совсем оборзели! Какого хрена вам надо?! — заорал человек.

— Попасть на поезд, — тяжело дыша, но при этом спокойно, ответил Юджин. — Наш челнок совершил аварийную посадку в этой пустыне. Мы ученые, и нам кровь из носу нужно сегодня быть в Экватор-Сити.

— В гробу я вас видел, ученые! — угрожающе тряся оружием, бросил машинист.

Тогда вперед вышла Элен. Поставив руки на пояс, она вызывающе взглянула на человека.

— Вы знаете, кто он? — кивнула она в сторону своего спутника, остановившего поезд. — Абсолютный чемпион Битвы Менталистов Юджин Эрл Хасард!

— И что?! Меня не волнуют всякие там звероящеры! Я смотрю человеческий спорт!

— Зато это означает, что сейчас он фактически сильнейший экстрасенс в мире. И Вы рискнете угрожать ему?

Элен кинула на машиниста такой взгляд, что он без слов понял, что может пожалеть о сказанном.

— Ладно уж, вы можете залезать, — пробурчал он, убирая пистолет.

Экстрасенсы зашли в вагон и нашли свободное купе. В поезде было жарко, но обстановка выглядела куда приятнее, чем на борту челнока — у экспресса не было такой чудовищной степени изношенности. Радовало и отсутствие кислотных узоров.

Сев рядом с Юджином, Элен протянула ему платок. Тот поблагодарил ее и вытер кровь, все еще сочащуюся преимущественно из левой ноздри.

— Когда ты освободишься после намеченной встречи? — спросил Хасард Елену, приведя себя в порядок.

— Ты хочешь что-то предложить мне? — без труда раскусила его она.

— Я хотел бы отвести тебя в лучший ресторан Экватор-Сити, — подтвердил Джин. — Но мой отъезд сюда был столь спонтанным, что я не успел что-либо узнать о местных достопримечательностях.

— Даже про «Хо-о» не слышал? — удивилась Элен. — Знаменитый этно-ресторан при одноименном отеле.

— А-а, Хо-о — чудесная мифическая птица с радужным оперением. Кто ее встретит — обретет вечное счастье… Красивая легенда. Но меня не слишком вдохновляет это название…

— Почему?

— Одна легенда уже принесла мне «удачу»… — почти что с иронией произнес Юджин. — Но слово дамы — закон. Закажем только холодное!

Элен с улыбкой опустила голову ему на плечо. Он обнял ее, и вскоре спутница заснула у него на руках. Потратившего много энергии и не спавшего уже две ночи Юджина тоже вскоре начало клонить в сон. С чувством приятной усталости кадабры вместе тихо дремали всю дорогу до Экватор-Сити.

К полудню температура воздуха в Нью-Йорке повысилась, снег успел стаять, залив грязные тротуары обильной влагой. Тяжелая плотная облачность опускалась на город, и серо-зеленый туман окутал особняки исторического района Бруклин-Хайтс. Облицовочный камень на фасадах здешних зданий был поточен лишайниками и зачернен вековой въевшейся копотью мегаполиса. Некогда теплое ностальгическое место ныне выглядело зловещим призраком давно минувших эпох, разбуженным и тревожно взвывающим от тоски и бессилия перед лицом необратимого всесильного времени. Какой же насмешкой над его властью было появление в историческом районе настоящего пришельца из прошлого — Крикса Никополидиса.

Алаказам со шрамом, продрогший и взвинченный, стоял у двери одноэтажного кирпичного домика. Джильда Бишоп стояла рядом с ним в ожидании действий, но Нико медлил. К тому же, он до сих пор не объяснил ей, куда именно они пришли и зачем.

— Дом, милый дом? — озвучила наиболее вероятное предположение Джилл, почти не надеясь получить ответ.

— Здесь я жил, — решился, наконец, все разъяснить Крикс. — Вместе со своим товарищем-человеком. Он спас меня еще в младенчестве и, я обязан признать, сделал потом для меня еще много чего… Я хочу понять одно — почему после всего этого он меня оставил!

Нико протянул руку к двери и с помощью телекинеза открыл замок. Он осторожно пошел вперед, Джилл следовала за ним.

Комнаты дома оказались просторны, интерьер выглядел строгим и в то же время несколько вольным — на темном кирпиче стен были аккуратно развешаны винтажные постеры, а мебель отличалась предельно простым современным дизайном, что мало соответствовало духу Бруклин-Хайтс. Пройдя через зал с небольшим камином и потертым кожаным диваном, Крикс вошел в рабочий кабинет. Высокое кресло, письменный стол, на стене напротив плакат фильма с Гарри Гудини в главной роли «Человек из мира иного». Все так же, как когда-то… тридцать лет назад. Как же чертовски сложно было привыкать к этому числу, этой мрачной данности!

Крикс подошел к столу. Беспорядок на рабочем месте окончательно убедил алаказама в том, что Эусин Фанталлен по-прежнему жил и работал здесь. Над чем детектив трудился сейчас? Его бумаги касались дел, связанных с экстрасенсами, но ничего громкого, действительно значительного в них не фигурировало. Перебирая документы, Нико заметил, что столешница накрыта стеклом. Крикс убрал с поверхности стола бумаги, клавиатуру, карты памяти и прочий хлам. Под стеклом находились фотографии, приклеенные к большому листу бумаги. Поверх них цветными маркерами были нанесены стрелки и подписи, составляя наглядную схему для работы. Фотоснимки изображали экстрасенсов, и все их имена были известны Нико Старру — имена активистов революции 2065-го года в Шафран-Айленде.

— Выходит, он занимался моим делом! — осознал Никополидис.

Его ноги подкосились, дыхание перехватило. Словно тяжелое небо над Бруклин-Хайтс в одночасье обернулось бетонным потолком и рухнуло на сутулые плечи алаказама. Реальность буквально раздавила его. Как только в его голове могла родиться мысль, что Эусин Фанталлен мог быть предателем?! После всего, что они пережили вместе, после работы, которую они вместе делали… Крикс тут же начал цепляться за соломинку возможных оправданий, что это шафран-айлендские революционеры так настроили его против всех людей, включая Эусина. Отчасти это было истиной, но без добровольного согласия самого Нико такая идея не могла поселиться в его голове. Никак. Старр впустил в свое сознание сверхобобщенное заблуждение — он так хотел тогда сблизиться с себе подобными. С теми, в числе кого скрывался настоящий предатель!

— Что же остановило тебя, дружище? — в слух обратился Крикс к отсутствующему Фанталлену.

Он открыл ящик стола, готовясь продолжить поиск ответов. Здесь его ожидал новый удар, потому как Никополидис увидел одну из своих серебряных ложек, которую он подарил Эусину перед расставанием. Это был высший жест признательности, на какой способен алаказам, на такое не решаются необдуманно. И откуда потом могли взяться проклятые мысли, поставившие под сомнения годы дружбы с единственным близким ему человеком?! Да и вообще, единственным близким!

Джильда тоже заглянула в ящик. Рядом с ложкой алаказама лежала фотография в простой серой рамке. На ней молодой офицер полиции держал в руках свою фуражку, в которой сидел крошечный абра с воспаленным правым глазом, облаченный в длинную футболку «Найки».

— Послушай! — обратилась Джилл к Криксу, когда ее внезапно осенило. — А твой товарищ — случайно не тот детектив, машину которого взорвали накануне твоей казни?

Никополидис резко вскинул голову, пронзив спутницу встревоженным взглядом черных глаз.

— Что? — сорвалось единственное слово с его дрожащих губ.

— Поищи в сети: «взорвана машина частного детектива», новость марта 2065-го года.

Крикс включил компьютер Фанталлена и принялся искать информацию. Он понимал, что в открытых источниках она не будет достоверной, но для прояснения основной сути дела сойдет и это. Его пальцы дрожали от волнения, в сознании мантрой повторялась мольба о том, чтобы жертвой несчастного случая оказался не Эусин. Однако реальность в очередной раз продемонстрировала отрешенную беспощадность.

— Черт побери, это он… — простонал Крикс Нико, отводя глаза от экрана, на котором застыла печальная новость.

Частный детектив Фанталлен, предположительно, проводил независимое расследование дела революционера Нико Старра. Семнадцатого марта мужчина сел в свой автомобиль — и спустя мгновение прогремел взрыв. Возможно, в последний миг перед взрывом детектив успел заметить что-то подозрительное, так как он открыл дверцу и пытался выпрыгнуть из машины. Это спасло ему жизнь. Фанталлену оторвало конечности, да и то, что осталось, было в ужасном состоянии, но возможности современной медицины позволили поставить его на ноги. По показаниям детектива, которые не фигурировали ни в одном официальном документе, на бардачке была оставлена записка со словами: «Телепортируйся, если можешь». Все материалы опубликовал на независимом сайте под эгидой «Духа Нико Старра» некий Модест Рейнольд младший. Крикс, конечно, догадывался, кем являлся автор статьи, но его личность сейчас была не самым актуальным вопросом.

— Кто ж я после этого?!.. — дрожащим голосом проронил удрученный алаказам. — Называл его «предателем», а выходит, что это из-за меня он чуть не погиб! Он нормальный мужик! А я… Я даже не подумал, что они могли с ним так!.. Эусин, Эусин, дружище, за что?!

Никополидис закрыл лицо руками. Темное полчище самых разнообразных чувств, мыслей и эмоций рвало его сознание на части. Такой атаки не мог выдержать даже его выдающийся мозг. Ожило все, что он чувствовал день за днем за решеткой в ожидании суда, несмотря на однозначный ответ следователей, что за него никто не поручится, причина чего стала ясна лишь сейчас. Алаказам отказывался верить: он надеялся, требовал, злился, впадал в отчаяние, проклинал, винил себя, но все равно продолжал ждать, что названный отец придет. Даже после вынесения приговора, до самого его исполнения, он ждал… С той же гаммой противоречивых, сменяющих друг друга чувств, что уже посещала его однажды, в возрасте восемнадцати дней, когда он с разбитым лицом отполз в угол опустевшего барака, свернулся калачиком в темноте и погрузился в тревожный сон, но при каждом пробуждении надеялся увидеть в полосах света, сочащихся из дверного проема, фигуру отца. Улыбающееся лицо, а не согнутую под тяжестью горечи спину! Крикс жил мучеником позабытой, но незаживающей старой раны. Джилл во всем была права: в первую очередь он — живое существо, обычное, земное, чувствительное к боли, физической и душевной. Живой, не святой, разумный индивид, имеющий право на ошибку. Но так уж получалось, что чем выше способности того или иного существа, тем выше цена совершаемой им ошибки. Крикс был не против платить за свои промахи, но втягивать в это своего друга и наставника он не желал никогда. Что бы там ни говорили о людях шафран-айлендские повстанцы.

— Давай попробуем разобраться в материалах твоего дела? — предложила Джильда Бишоп. — Ты же хочешь узнать, кто мог так поступить с тобой… и с ним?

Нико несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с духом. Конечно, разобраться в деле было необходимо. Не ради какой-то там мести, а чтобы знать, кто и с какой целью мог встать на пути выполнения его клятвы на звездах. Крикс склонился над столом и всмотрелся в схему с фотографиями:

— Начнем с Вайнайатта. Великий, справедливый Старейшина. Точно не он. Ручаюсь. А также не Адельберт, не Рейнольд и не Хасард. Им я был нужен. Мы разрабатывали план штурма «Р-инкарнации», и они знали: если я не скоординирую операцию, они не выйдут из штаба Анны Лучано.

— Знаешь, а ведь они проникли в центр «Р-инкарнации» в 2080-м, — сообщила Джилл.

— Долгая подготовка, — задумчиво бросил Никополидис. Конечно, сперва им требовалось оправиться после провала восстания, а потом столкнуться с тем, что сам Нико Старр стал защитой «Р-инкарнации». Если мьюту не врал насчет этого, как же им удалось?

— Они взяли тогда с собой Вагоша Вайнайатта, — опережая его вопросы, продолжила Джилл. — Может, метили на его место? И ведь Хасард его таки занял.

— А почему не кто-то из потомков Вайнайатта? — удивился Крикс.

— Никого не осталось. Его последний сын Вагошенг попал в плен в 2072-м и через десять лет погиб.

Нико задумался:

— Все равно я бы не подозревал этих троих в чем-то таком. Если кто и метил на место Старейшины, так это Рудольф Ясперс. Нужно сказать, он неплохой стратег, и многие думали, что он будет следующим. Но Вайнайатт назвал Хасарда, так ведь? Мог ли он серьезно не доверять Рудольфу?

— Разумеется, мог. Ведь большая часть преступлений, в которых обвинили тебя, на самом деле совершена Ясперсом. Вроде как, это известно всем, но он всегда умел идеально заметать следы.

Крикс и сам знал это. Рудольф Ясперс — алаказам-параноик, который при виде практически любого человека шипел сквозь зубы что-то о том, что их всех надо убивать с особой жестокостью. Циник, отрицающий любые идеалы. Фанатик, видящий мир в черно-белых тонах. Порой Ясперса сторонились, невзирая на то, что он и считался представителем знатного рода у себя на родине, откуда был изгнан еще в молодости за свои радикальные взгляды. Однако, когда дело касалось планов операций и тактических ходов, тут его холодный разум и чистая логика вместе c дотошной осторожностью параноика оказывались незаменимыми. Экстрасенсы Шафран-Айленда понимали, что, дорвавшись до власти, Рудольф станет жестоким тираном, но многих прельщало то, что его сверхценные идеи вертелись вокруг превосходства экстрасенсов над людьми.

— Ясперс еще жив? — спросил Крикс.

— Да, — ответила Джилл. — И все еще хочет как минимум положить конец власти людей, а как максимум поработить их. Он не перечит Старейшине, но тайно собирает себе приверженцев. И ждет своего часа, который уже приближается — пошли слухи, что нынешний Старейшина очень болен.

— Кто нынешний Старейшина? Разве не Геральд Хасард?

Стальная Леди отрицательно покачала головой.

— Некий Джон, уроженец Гвианы, как говорят. Говорят, на родине он готовил какое-то масштабное содействие нам, но один из Координаторов «Три-плэкса» схватил его и жестоко изувечил. Не знаю, как ему удалось вырваться, но то, что он экстрасенс невероятной силы — это факт.

— Алаказам? — уточнил Нико.

Джильда пожала плечами. Это было более чем странно. Даже в круг Ареопагитов в Шафран-Айленде крайне неохотно допускали чужаков, а уж на пост Старейшины… Какой силы экстрасенсом должен быть таинственный Джон! Или какую плату он должен был предложить Братству Прорицателей?

— Еще одно обстоятельство, — добавила Джилл. — Хасард пропал без вести в 2081-м. Может, его тоже подставили? Он пытался наладить сотрудничество с теми, кто мог бы помочь, в том числе с Сабриной Андерс. Что, если Ясперс убирает всех, кто связан с людьми?

— Он уже взят нами в разработку, — отметил Крикс. — Но его должны были поддержать другие Ареопагиты, большинством голосов, чтобы Старейшина был вынужден принять их решение. А перед восстанием они все с распростертыми объятиями принимали помощь Шона Андерса и его сослуживцев! Хотел бы я знать, что изменилось, но у Фанталлена здесь нет данных ни о чем, что было после 2065-го года. Он не стал возобновлять расследование.

— Еще бы! Ему ведь так «красноречиво» сказали не лезть в это. Хотя, я слышала еще кое-что…

Никополидис поднял брови и застыл в ожидании. Джилл погрузилась в непродолжительное раздумье, приглаживая короткие синие усы, прежде чем сказала:

— Он передал материалы расследования Джеффри Хейзу. Помнишь его?

Крикс кивнул. Хейза он мог назвать своим самым близким другом среди бунтарей в Шафран-Айленде. Достаточно умный, но не высокомерный, открытый, честный. Этот кадабра поддерживал Нико практически во всем. Следовало ожидать, что Джеффри не станет бездействовать после сфабрикованного приговора Старра.

— Как сложилась его судьба? — спросил Крикс уже с привычной тревогой и, как оказалось, не напрасно.

— Он погиб весной 2070-го, — ответила Джилл. — Во время Битвы Менталистов. Жан Фердинанд нарушил правила и убил Джеффа.

Она подошла к компьютеру и зашла на официальный сайт Битвы Менталистов. Перейдя в нужный раздел, она показала Криксу фотографию — на ней был запечатлен гипно в боевой стойке, выставивший перед собой кулаки, перемотанные эластичными бинтами. Подпись гласила: «Жан Фердинанд (тренер Люциан Гойя)».

— Значит, он тоже должен быть среди подозреваемых? — предположил Нико.

— Он не хотел убивать Хейза, — возразила Стальная Леди, — его заставили.

— Ты это точно знаешь?

— Мой тренер его заставил! — твердо и с нескрываемой злобой высказала Джилл. — Угрожал ему, понимая, что выиграть он сможет, только прибегнув к смертельному приему — гипно не настолько сильны, чтобы держаться против нас долго. Жан предупреждал меня о методах тренера, в предсмертной записке. Да, он покончил с собой после этого. Застрелился на могиле Джеффа Хейза!

Джильда вытащила из-под погона плаща черный берет и извлекла из-под шелковой подкладки небольшой листок бумаги.

— Такой компромат стоит всегда держать при себе, — пояснила она с горькой усмешкой, неуместной в сложившейся ситуации. Никополидис взял записку из рук Стальной Леди и прочитал:

«Тому, кто будет после меня.

Кто бы ты ни был, опасайся Л.Г.! Он уничтожит тебя, стоит только дать возможность!

Я точно знаю! Потому что так было со мной! Его отец Э.Г. взял меня в плен после восстания 2065 и подарил!!! своему сыну, как вещь! Этому семнадцатилетнему психопату! Проигрыш — повод! Он истязает! Он пользуется и продает другим! Он угрожал сделать со мной ужасные вещи, если я снова проиграю бой! Он прячет пистолет в книге Э.Х. Прощай, оружие! Запомни: Э.Х. ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!!! Я не мог ничего сделать! Меня больше не осталось! Я убил Дж. Х.!

Я УБИЛ ДЖ. Х.!

Я УБИЛ ДЖ. Х.!

Я УБИЛ ДЖ. Х.!

Жан Фердинанд, Gyrucephalopsidus Hypnosoarmatis (H)

Тот, кто был до тебя».

— Как ты только… жила под одной крышей с ним?! — помолчав, пораженно спросил Крикс.

— Есть свое преимущество в том, когда у тебя никого нет, — бодро ответила Джильда. — Когда Гойя забрал меня с улицы, у меня за плечами уже было лет пять суровой, но лучшей школы жизни, по крайней мере в том, чтобы разбираться в людях и замечать попытки манипуляций. И эта записка помогала сохранять бдительность и не «очаровываться». Люциан до последнего не знал, что я в курсе, на что он способен, и ни черта не позволяю ему на меня повлиять — наверное, я могла бы стать не самой плохой актрисой! — она рассмеялась, а Никополидис вздохнул, теряясь от такой шутки, которую он сам посчитал бы неуместной, как и приподнятый тон ее рассказа.

— Джефф для многих из наших стал надеждой? — вернулся он к изначальной теме.

— Очевидно, что кто-то поручил Люциану Гойе убрать его за приличную сумму, — прокомментировала Джилл. — А он сотрудничал только с Джованни Лучано — не с Братством Прорицателей. Так что через него мы ни на кого не выйдем.

— Я могу понять, зачем я был нужен «Р-инкарнации», — горестно произнес Крикс Нико. — Но я до сих пор не могу понять, почему Братство Прорицателей согласилось сдать меня.

Джильда Бишоп озвучила закономерную версию:

— В их глазах ты запятнал себя дружбой с человеком.

Крикс, не выдержав наплыва эмоций, вскочил из-за стола. Он прошелся по кабинету несколько раз, мечась, как загнанный зверь, потом в бессилии припал руками к стене, на которой висел постер с Гудини.

— Он был копом, — заговорил алаказам, упираясь взглядом в глаза великого иллюзиониста. — Им ли в Шафран-Айленде не знать, что «Три-плэкс» убивает копов! «Три-плэкс» — собрание амнистированных конченых мразей, которые убивают мирное население, мародерствуют и насилуют все, что движется! Сколько копов погибло, пытаясь остановить этот беспредел? В меня они тоже стреляли, эти ублюдки в белом! Чего Эусину стоило выбить у медика для меня метадон, чтобы безболезненно достать пулю из моего живота!

Нико запнулся. Теперь он понял, почему недавно в аптеке вспомнил именно про метадон. Озарение зацепило еще свежие раны, оставленные в душе в день его пробуждения после «смерти». Они еще долго не заживут. Может, вообще никогда.

— И Ареопагитам было плевать?! — продолжил негодовать Крикс. — Они сами не страдали от дел «Три-плэкса»?!

Джилл приблизилась к Никополидису и накрыла его ладони своими, обняв его сзади. Нико убрал руки от стены и взял спутницу за запястья.

— В этом и дело, — сочувственно сказала ему Джильда, — ты слишком правильный. Но главное: ты был среди них чужим. Ты не из Шафран-Айленда и не принадлежишь к одному из древних родов, в отличие от других Ареопагитов. Эта «знать» никогда не сдает друг друга. Они улыбаются друг другу при встрече, хотя ненавидят друг друга так, что готовы в дерьме утопить!

Крикс взглянул на нее с безмерной тоской:

— Значит, все, кто еще жив, под подозрением?

— Учти еще то, что мы перебрали мотивы только тех, кого ты знаешь, — посоветовала Джильда. — А сколько новичков появилось в верховном совете за тридцать лет? Я бы не доверяла никому.

— Ты говоришь дело, — смирился Никополидис. — Черт побери, мне не помешал бы ствол.

— Ну, допустим, я знаю, где его можно достать, — Джилл подмигнула ему. — «Э.Х. Прощай, оружие!». Не очень мудреный шифр.

Хан Басман пилотировал серый аэрокар спортивного стиля к астропорту Шафран-Айленда и боролся с навязчивым побуждением отключиться прямо за рулем. Ночь без сна, на нервах, в конфликте с реальностью — все это выматывало парня до предела, и даже страх не мог противостоять тягостной усталости. Состояние Басмана смахивало на явление приобретенной беспомощности, когда после бессмысленной неравной борьбы наступает подчинение обстоятельствам, пассивность и безнадежный пессимизм. Хан не хотел ничего — ни понять, ни повлиять, ни протестовать. Его желания свелись лишь к примитивной потребности в нескольких минутах сна.

Басман остановил аэрокар и поймал себя на мысли, что ожидает, когда Босворт схватит его за воротник железной хваткой. До чего же он, Хан, докатился? А ведь разница между ним вчерашним — гордым и уверенным в себе, и сегодняшним — пассивным и безразличным к собственной участи, была меньше чем в один день.

Аттила ухватил партнера за руку, возможно, не желая вызывать лишние подозрения, и потащил азиата к кассе астропорта.

— Спрашивай! — приказал Босворт и толкнул Хана вперед.

Басман безучастно расспросил кассира об интересовавшем Аттилу кадабре. По счастью, Юджин Эрл Хасард был известной личностью, иначе разбирательства в астропорту грозились стать гораздо более громкими и затяжными.

— Утренним рейсом он отчалил в Гвиану, в Экватор-Сити, — сухо выдохнул Хан Басман, вернувшись к Босворту. — Ближайший рейс в том же направлении будет через пятнадцать минут. Я взял билет.

— Хорошо, — прорычал Координатор и, вновь схватив парня за запястье, притянул его к себе.

— Раз я помог — позволь мне уйти? — Хан Басман готов был засунуть подальше оставшуюся гордость и молить об этом, не зная, что обращался к Духу Смерти, который понятия не имел о сочувствии.

— Нет, нет, нет! — прошептал Босворт-Генгар с упоением маньяка и провел холодным липким языком по шее азиата. — От меня никто не уходил и не уйдет! М-м, пахнет выжимкой из хвостов слоупоков.

Хан обмяк в руках Аттилы, его веки отяжелели, дыхание и сердцебиение замедлили ритм. Басман всецело был во власти Генгара и не ведал, что с ним творилось дальше. А ему предстояло лететь в Гвиану по купленному им билету. Аттлила же воспользовался полномочиями Координатора «Три-плэкса» для бесплатного проезда.

— Тебя терзать Совсем не жаль! Тебе лишь всласть Всех мук печаль… — напевал Босворт-Генгар, волоча Хана Басмана на борт челнока, как тряпичную куклу.

Объединенная Гвиана охватывала всю территорию Гвианского нагорья и бывшие бразильские штаты Амапа и Пара. Ее столица — Экватор-Сити — некогда была шестью городами, слившимися ныне в один мегаполис, центром которого явился бывший город Макапа. В свое время он был знаменит тем, что практически по средней линии поля стадиона «Зеро» Макапу пересекала нулевая параллель.

Гвианская дневная жара и не думала спадать, когда Юджин и Елена прибыли в столицу. Экватор-Сити был одним из всего нескольких многоуровневых городов в Объединенной Гвиане, и даже его окраины состояли сплошь из трущоб. Железнодорожный вокзал, находящийся вдали от центра, слыл местом, вызывающим опасения и отвращение. Сухой воздух здесь имел кислый запах и наполнялся жужжанием туч кусачих насекомых. Ветхое здание вокзала внутри и снаружи покрывали потеки ржавчины — жестяная крыша прохудилась пару десятков лет назад, а под стенами мутные личности продавали наркотики и оружие практически в открытую. Здесь же регулярно дежурили военнослужащие гвианской армии, задачей которых была защита страны от внешней угрозы, и им было совершенно не важно, что творилось на территории самой страны. Бегло взглянув на прискорбную картину, кадабры спешно взяли воздушное такси и направились к комплексу «Хо-о», включавшему этно-ресторан и отель.

Центр Экватор-Сити выгодно отличался от нищенской окраины. Высокие здания с цветными фасадами, современная авангардная скульптура и большое количество зелени. Весь город производил впечатление великого торжества и жизнелюбия, особенно в контрасте с монохромным угрюмым Нью-Йорком.

— Как тебе этот вид? — с сияющей улыбкой спросила Юджина Элен.

— Такой… живой, — сдержанно ответил он. — Но мне больше по душе Старушка Европа.

— Я надеюсь, ты не ради меня говоришь это?

Джин промолчал в ответ. Не потому, что она была права. Слова Елены вновь заставили его задуматься. Рядом с ней Хасард впервые почувствовал, что не уверен в своем жизненном стиле и своих вкусах, хотя все это он всегда воспринимал как данность. Но действительно ли все это было его? Хотел ли он сам чего-то достаточно сильно? Мечтал ли по-настоящему о чем-то для себя? Юджин мог когда-то сказать, что жаждет стать чемпионом Битвы Менталистов, но сейчас он понимал, что победа была только необходимостью. Он мог когда-то сказать, что мечтал о той работе, которую имел сейчас, но ведь любая работа со временем превращается в рутину, это так пресно — мечтать о работе. Он мог сказать о том, что чувствовал к Сабрине Андерс, но он всегда ощущал себя так, словно чувства к ней не вполне принадлежали ему. И сейчас влечение к человеческой женщине просто исчезло, в один момент, подчистую. Значит, снова не мечта и не жизненная цель.

Джин по-настоящему начал мечтать только сейчас. И Элен стала его духовной жаждой, его первой искренней мечтой.

— Так когда у тебя назначена деловая встреча? — робко обратился он к ней. — Когда я смогу тебя пригласить?

— В семь вечера, — ответила Елена. — Можешь пригласить меня до встречи или после нее, смотря, что тебе больше по душе: обед в ресторане или ночные танцы.

Эта женщина заставляла Джина проявлять себя, что было для него непривычно, но притягательно. Он несколько опасался, что она сочтет его бесхребетным. Правда, сейчас Хасард имел свое достаточно четкое мнение:

— Нет уж, я ненавижу шум, алкоголь, запах человеческого пота… и все остальное, что есть на таких вечеринках с плясками. Так что я приглашаю тебя на обед.

Элен вновь одарила его бесподобной улыбкой:

— Я принимаю твое приглашение.

Здание отеля «Хо-о», к которому уже подлетало такси, было ярким даже среди прочих цветных фасадов. По светлым стенам расыпались рисунки разнообразных птиц, выполненные в этническом стиле. Элен и Джин зачарованно рассматривали фасадную роспись, когда на 1-м уровне на достаточно близком расстоянии прогремел взрыв. Такси встряхнуло на 8,7 по Штайнеру, клубы черного дыма и пыли заволокли обзор, но водитель, не растерявшись ни на секунду, прибавил скорости и мигом домчал до отеля.

— Бегом в здание! — буквально приказал он пассажирам, даже не взяв с них денег.

Юджин схватил Елену за плечи и телепортировался в холл отеля. Он интуитивно предчувствовал, что двери не откроются, и был прав — поверх надежно сомкнутых стеклянных створок опустились защитные роллеты. «В какую херню ты втянул меня в этот раз?!» — мысленно обратился Хасард к Абраксасу, о котором успешно не вспоминал до текущего тревожного момента. «Ничего такого, Юджин, — ответил бог, как ни в чем не бывало. — Ничего такого». Хасард простонал в бессилии. Элен стояла чуть впереди и изучала интерьер. Юджин тоже решил осмотреться. Стоило признать, убранство отеля было ярким, но не перенасыщенным, и в нем чувствовался вкус. Узор на полу напоминал шаманское колесо — древний солярный символ, а по окружности потолка располагались мозаики с персонажами абраксианских мифов. Пять стихийных духов — Суйкун, Энтей, Райко, Лугия и Хо-о, а также женщина-птица Ксату, снесшая в начале времен круглое сияющее яйцо, ставшее солнцем, и Койот — огромный хаундум со звездами на шкуре, вечно жаждущий пожрать ее дитя. Такого достойного исполнения и такого внимания к культуре экстрасенсов Хасард никогда не встречал в родной стране. И только экстренное объявление по громкой связи отеля отвлекло, наконец, его от созерцания мозаик на потолке.

— В связи с угрозой безопасности просьба всем, находящимся на территории отеля «Хо-о», спуститься в подземный бункер! Всем собраться у лифта и следовать инструкциям персонала! Это не учебная тревога!

— Похоже, Хо-о меня ненавидит, — раздосадованно прошипел Юджин и взял Элен за руку.

Возле лифта, как и следовало ожидать, мигом собралась толпа, но кадабры были в числе тех, кому выпал шанс первыми отправиться в бункер под отелем.

— Что именно произошло? — обратилась Елена к служащему отеля, который вводил экстренный код для спуска. Она сохраняла поразительное спокойствие в весьма ненормальной ситуации.

— Вы не в курсе? — удивился коридорный. — У нас еще идут боевые действия, а также случаются диверсии и теракты — бразильцы пытаются отвоевать свои территории. Вчера они тоже наделали здесь шуму, к счастью, без жертв.

Выслушав его, Хасард тягостно вздохнул. Если интуиция богов развита так, как о том говорил Абраксас, и если он как Страж Времени и Пространства знает все наперед — неужели этот эгоистичный бог намеренно ломал все планы Юджина и подминал его жизнь под себя? Может, Абраксасу было чуждо вообще что-либо, присущее смертному разуму, но почему тогда он сказал, что даже боги боятся смерти? Бог не давал ответов. Видимо, у него были свои тайны. А почему их, собственно, не должно было быть? Разве может «пиджак» претендовать на безусловное доверие? Безнадежные мысли уничтожали Юджина, как и понимание того, что теперь вместо обеда с Элен на залитой солнцем летней площадке этно-ресторана придется сидеть в бункере и от нечего делать дотошно разглядывать серые стены.

То, что Хасард увидел, выйдя из лифта, приятно удивило его. Да, здесь были голые серые стены, как и ожидалось, но в остальном фактически бункер являл собой продолжение отеля. Здесь имелись номера, хоть и не столь комфортабельные, как наверху. Здесь стояли обеденные столики и эстрада, где в сопровождении живой музыки пела девушка, подражающая Эми Уайнхаус. Здесь даже располагался бассейн. В конце концов, здесь всем прибывшим предлагали шампанское, что довершало ощущение нереальности происходящего. Чтобы иметь возможность поверить своим органам чувств, Юджин взял два бокала и поднес один из них Элен.

— Все это какой-то сюр, — смущенно улыбнувшись, произнес он, — но, тем не менее, мое предложение в силе.

Елена обняла его. Джин был готов отказаться от всего, что имел, ради того, чтобы она дольше вот так нежно касалась его и лучезарно улыбалась, а он смотрел в ее золотые глаза и чувствовал себя самым счастливым на свете. Хасард взял ее под руку и собрался выбрать столик, но Элен сама повела его к ближайшему из них. Она поставила бокал на стол и легким прикосновением к руке Джина предложила ему сделать то же самое. А потом вновь положила руки ему на плечи. Хасард подчинялся ей, благоговея и ни секунды не раздумывая — ведь Елена делала его по-настоящему счастливым. Впервые в жизни. И потому сейчас впервые в жизни он танцевал, даже позабыв про стальную ногу. И современная Эми Уайнхаус пела просто завораживающе.

Он ушел, не оставив времени на сожаления,

Тут же найдя, с кем переспать,

Благодаря своему старому беспроигрышному пари.

А я держу свою голову высоко

И мои слезы уже высохли.

Я продолжаю жить без своего парня.

Ты вернулся к тому, что ты знал,

Так далеко, от того через что мы прошли.

— Умели же писать песни полтора века назад! — прошептал Юджин.

Ему казалось, что в чем-то эта песня — о нем и о Сабрине. Он никогда не думал, что сможет так быстро выкинуть ее из головы, сумеет так легко уйти. Нужно ли винить себя за это? Заденет ли такой поступок холодную женщину в красном? Грустила ли она хоть раз после расставания с мужчиной, не говоря уже о слезах? Да, собственно, какая разница? Каждый имеет право идти туда, где ему будет хорошо…

Мы просто сказали друг другу: «Прощай»,

А я словно умерла сотни раз.

Ты возвращаешься к ней,

А я возвращаюсь к трауру.

Нет, эти слова не о ней. И Хасард твердо решил: к женщине в красном он не вернется. Он не станет даже вспоминать о мисс Андерс. Очередной дебют текущего дня — первое твердое решение, которое он принял ради себя.

Элен почувствовала перемену. И обоюдное устремление заставило кадабр, как только песня кончилась, снять самый дорогой номер в отельном бункере. Они оба прекрасно знали, чем закончится их встреча, еще тогда, когда танцевали в «ресторане». Они знали, что непременно окажутся в одной постели, еще тогда, когда впервые увидели друг друга на борту челнока гвианских спейсплан-линий. Много криков и их восторженного эха раздавалось в отеле-бункере под Экватор-Сити.

В районе пяти часов прозвучало сообщение о том, что бункер можно покинуть. Но Элен и Джин задержались в номере. Елена принимала душ и приводила себя в порядок, готовясь к намеченной деловой встрече. Хасард сидел на краю постели, по-прежнему обнаженный. Его буквально парализовал страх, вызванный предчувствием того, что сейчас он оденется, зайдет в лифт, поднимется в холл отеля «Хо-о», выйдет на свет — и прекрасный блаженный сон закончится. Юджина снова терзало ощущение бессилия и невластности над собственной судьбой. Он навзничь упал на белоснежную простыню, раскинув руки, и отрешенно заговорил:

Ты верен весь одной струне

И не задет другим недугом,

Но две души живут во мне,

И обе не в ладах друг с другом!

Одна, как страсть любви, пылка

И жадно льнет к земле всецело,

Другая вся за облака

Так и рванулась бы из тела.

О, если бы не в царстве грез,

А в самом деле вихрь небесный

Меня куда-нибудь унес —

В мир новой жизни неизвестной!

О, если б плащ волшебный взяв,

Я б улетал куда угодно! —

Мне б царских мантий и держав

Милей был этот плащ походный.

— Тебя что-то беспокоит? — голос Елены заставил его вскочить и предпринять неловкую попытку прикрыться простыней, хотя в зрелище, представшем взору его спутницы, уже не было ничего, чего бы она прежде не видела. Элен и сама была без одежды, с одним только отельным полотенцем на бедрах.

— Просто посиди со мной, — попросил Джин.

Елена опустилась на постель и положила руку на шею Хасарда. Их головы соприкасались висок к виску, и Юджин даже подумал, что она могла бы услышать, как пульсируют его мозговые артерии.

— Знаешь, — неспешно заговорил он, — сегодня первый раз в моей жизни, когда я рад тому, что кадабры все помнят. Каждая секунда с момента нашей встречи, каждое слово, каждое ощущение — это мои дражайшие воспоминания.

Элен уловила, к чему он вел.

— Но ведь мы навсегда запомним друг друга, — прошептала она, — а, значит, непременно встретимся. Ведь мы оба этого хотим.

Юджин покачал головой:

— Не все зависит от нас…

Намечающийся роман с Еленой Прекрасной именно поэтому пугал его. Абраксас, как торнадо, ворвался в его жизнь и если даже что-то не разрушал, то непременно переворачивал с ног на голову. Хасард понимал, как сильно боится потерять Элен, едва сумев найти.

— Эй, мы же не расстаемся, — окликнула его она.

Он поднял на нее взгляд, полный безмолвной мольбы.

— Через час ты уедешь на эту встречу, — с горьким сожалением проговорил он.

— Но мне же нужно как-то добраться туда, — с интригой в голосе сказала Элен. — Ты умеешь управлять аэрокаром?

Юджин с трудом подавил желание вскрикнуть от восторга. Вместо этого он ободренно кивнул, просияв неудержимой улыбкой во все зубы.

Крикс и Джилл взяли такси до Бронкса, 3-го уровня. Предчувствие подсказывало Стальной Леди, что ее экс-тренер пребывал дома. Наверняка опять сидел за книгами или занимался коммерческой писаниной. Джильда закашлялась, ощутив спазм в горле, каким отозвался резкий наплыв гнева. Как же она ненавидела Люциана Гойю! Не агентов «Три-плэкса», оставивших ее без семьи, крова и защитника, не Юджина Эрла Хасарда, похерившего ее карьеру, а именно Люциана Гойю — скользкого человека, ввергавшего ее в настоящую войну с себе подобными, трофеем в которой было самоуважение. Именно тренер был самым большим ублюдком, забравшим у Джилл почти все. Но вот гордость и силу воли отнять не смог.

Теперь, когда судьба расы экстрасенсов была близка к кардинальному изменению, Джилл исполнилась готовности покончить с прошлым и со всей недосказанностью. Она приняла решение поставить точку кровью.

— У него же есть излучатель? — спросил Крикс, забирая с заднего сиденья такси рюкзак с необходимым оборудованием.

— Да, я покажу. Гойя вряд ли побежит встречать меня с порога, так что ты сможешь все незаметно сделать.

Алаказамы вошли в здание. Джильда перекидывала между пальцами электронный ключ — ее охватывало такое нервное возбуждение, какое она испытывала только раз, в ходе последнего боя. Ей понадобилось время для успокоения разума, прежде чем она открыла дверь и бесшумно шагнула вперед. Стальная Леди осмотрелась — дверь на лестницу не была заперта. Безусловно, Люциан был дома, сидел в библиотеке на втором этаже. Джилл подала Криксу знак, и Нико вошел за ней, силясь не нарушить тишину. К счастью, он был отлично обучен этому во времена работы с Эусином. Бесшумно поставив на пол и осторожно расстегнув рюкзак, Никополидис занялся «темным излучателем». Джильда пошла по лестнице вверх, на встречу с главным врагом.

Гойя сидел в кресле. Рядом стоял шахматный столик с двумя стульями. Шахматы служили болезненным напоминанием о Битве Менталистов и роковом поражении. Правда, сейчас Стальная Леди назвала бы тот бой роковым не потому, что сражение с Хасардом стало крахом ее спортивной карьеры, а потому, что именно после того, как мир снова заговорил про этот бой, бывшая чемпионка впервые по-настоящему поднялась против того, что навязывал ей Гойя, против его унижений и против власти над ее судьбой, которую он почти сумел всецело захватить. Она всегда считывала его фальшь — видя послушание, Люциан становился доброжелательным, хоть прикладывай к ране, но малейшее проявление своеволия сменяло эту его маску на полнейшее отсутствие жалости и безразличие к участи подопечной. Она не впала в ужас, когда столкнулась с грязным «наказанием», как и позже, услышав во всех красках описание того, что Гойя делал с Жаном за попытки отбиваться, когда заметила над ключицей тренера шрам, оставленный заточенным маятником. Ее не сломила угроза еще большего насилия, она сумела сделать исполнение этой угрозы невозможным и обернуть ситуацию в свою пользу. Конечно, Джильда считала, что победила агрессора, однако все же она попала в ловушку: собственной рукой, в здравом уме, без какого-либо давления она дважды заключала с Люцианом договор о повторном участии в Битве Менталистов, в то время как практически любой экстрасенс, ступивший на эту стезю, стремился как можно скорее сойти с нее. У Джильды Бишоп было несколько осознанных причин для такого решения — победить в финале и тут же уйти означало для нее дать подтверждение Гойе, что его методы работают, проявить слабость, показать страх, а потом освободить место рядом с этим тренером для следующих жертв «проверенных» грязных методов, и новые подопечные Гойи наверняка будут унижены и сломлены — это лишь ее, Стальную Леди, невозможно было сломить или запугать… Когда-то это намерение контролировать агрессора даже давало ей смутное ощущения смысла жизни. По факту же решающее значение имела только одна, неосознанная причина — в Битве Менталистов алаказам всегда чувствовала себя сильной. Когда практически не имеешь тыла и каждый день борешься за выживание с первых лет жизни, не можешь позволить себе ни малейшее расслабление, ни мельчайшую слабость.

Люциан услышал ее шаги по чуть поскрипывающей деревянной лестнице и оторвал взгляд от страниц книги. За синеватыми стеклами очков его глаза злорадно сузились.

— Ты вовремя пришла, Джилл, — торжествующе объявил человек. — Я как раз дочитал очередную книгу, видишь ли…

Джилл Бишоп взяла стул и села напротив своего личного тирана. C притворным любопытством алаказам бегло глянула на обложку книги в руках Гойи:

— Клод Леви-Стросс? Знаю. Мне понравилась одна его мысль: «Мир начался без человека и закончится без него».

Люциан нервно ухмыльнулся. Очень быстро, тут же взяв под контроль эмоции, но Джильда все равно заметила это, чем осталась довольна.

— Сыграем? — жестом приглашая ее к шахматному столику, предложил экс-тренер.

Алаказам молча согласилась, и Гойя пересел на стул напротив.

— Предлагаю тебе играть белыми, — лукаво пропел он, поворачивая доску, — ты же так хочешь напасть на меня, да?

Она вздохнула. Люциан питал иллюзию собственного превосходства, как это было всегда. Он полагал, что привести Джилл обратно к нему могли только проблемы и осознание того, что она не способна их решить без него. Наверняка беспринципный Гойя уже решил для себя, какую плату он возьмет с подопечной за помощь — его горящие глаза и ухмылка маньяка были тому свидетельством. Он на самом деле не испытывал сексуального возбуждения — его заводило чувство власти и причинение страданий. Джильда сделала первый ход резким движением, буквально впечатав пешку в клетку доски, чтобы только скрыть дрожь непослушных на тот момент рук. Как много причиняющих боль воспоминаний бушевало в ее душе! Как сильно она жаждала разделить все свои мучения с самим мучителем! Другой надежды не было, ничто другое уже не сможет теперь успокоить ее. Стальная Леди желала сделать рокировку, перевернуть ситуацию прямо сейчас, захватить лидерство над Люцианом, чтобы тому пришлось извиваться и выкручиваться ради шанса на спасение. Но достаточно ли времени будет у Крикса при таком развитии событий? С этой мыслью Джильда покорно разыгрывала шахматную партию с ненавистным человеком, ожидая момента, когда почувствуется исчезновение «темного излучения».

— Так что привело тебя сюда? — спросил Гойя.

— Мне нужны деньги, — выдавила из себя Джилл не очень убедительную ложь.

Экс-тренер недовольно хмыкнул, хотя ожидал именно такого ответа.

— Планируя бюджет на этот месяц, — медленно, с упоением произносил он, — я не рассчитывал на тебя. Что же нам делать в таком случае? А, Джилл?

— «Р-инкарнация» ведь платила тебе за твое заявление, — ответила алаказам.

— Ты тоже могла заработать тогда, — заметил Гойя, — но ты ведь сама отказалась от этого и ушла от меня. Что ж, позволь посочувствовать тебе. Не потому ли ты снова здесь, что идти оказалось некуда, и незачем? Так, может, пришло время кончать пить и возвращаться в Битву — я могу довести тебя до победы в финале, пока ты принадлежишь…

— Значит, тебе действительно платили именно люди Лучано? — перебила его Джилл.

Люциан поднял брови и развел руками в знак очевидности ответа.

— И они же заплатили тебе и за убийство Джеффри Хейза! — сделала, наконец, открытый ход в наступление Стальная Леди.

Гойя открыл рот и отодвинулся от шахматного столика. Его реальность перевернулась — игра Джильды Бишоп удалась, хотя алаказам все же несколько поторопила события. «Темное излучение» прекратило воздействие, когда экс-тренер вышел из состояния замешательства и попытался дать ответ:

— Я понял, — кивнул он, пытаясь сохранить самообладание. — Сколько ты хочешь за молчание?

— Ты не понял. На самом деле деньги меня не интересуют. Мне нужна информация: кто именно платил за смерть Хейза? И связан ли он с арестом Нико Старра?

На этот раз Люциан не спешил с ответом. Он в задумчивости снял очки и потупил взор, на его лице напряженно заходили желваки. Джилл дернулась всем телом, словно ее внезапно пробрал холод — она отчетливо ощутила опасность, исходящую от человека напротив. Алаказам подняла руку, готовясь противостоять любым его действиям. И в следующий миг Гойя вскинул над шахматным столиком руку с пистолетом. Он не успел нажать на спуск — молниеносная реакция Джильды, не раз приносившая ей победу, спасла жизнь Стальной Леди и свершила ее долгожданную месть. Под ее телекинетическим воздействием крупные сосуды в голове человека разорвались, заливая мозг кровью. Люциан тяжело обрушился на стол поперек шахматной доски, и черный ферзь воткнулся в его правый глаз.

Джилл Бишоп, тяжело дыша, отодвинулась от стола. Все произошло слишком быстро и теперь требовало осознания. Появление на втором этаже Крикса вновь заставило Джильду вздрогнуть — ее спутник и соучастник телепортировался в библиотеку моментально после удара головы экс-тренера о шахматную доску. В руках Нико держал включенную камеру. Он несколько раз с различных ракурсов заснял труп Гойи и крупным планом запечатлел пистолет в руке человека. Джилл молча следила за действиями Крикса, осознавая, что он создавал доказательство ее невиновности. Пистолет еще может понадобиться, алаказамы заберут оружие с собой, но видео и фотографии, время создания которых совпадает с временем смерти с точностью до секунды, докажут, что действия Джилл являлись самообороной. Да если бы она первой напала на Люциана, тот не успел бы даже коснуться пистолета! Можно было даже снять на видео всю сцену, но тогда потребовалось бы признание в том, что Стальная Леди была с кем-то в сговоре. Так что план Крикса был хорош настолько, насколько возможно в сложившихся обстоятельствах.

Никополидис остановился и взглянул на Джилл, подметив что-то, чего она пока и сама не осознавала:

— Ты другая… Как-то иначе смотришь…

— Наконец-то я сделала! То, что действительно, еще давно должна была. Теперь… можно не бояться жить, — ответила она, покорно подчиняясь интуитивному наитию, еще не осознавая, насколько точно спонтанная фраза характеризует произошедшие с ней перемены. Джильде еще только предстояло сполна их прочувствовать.

Крикс выключил камеру и вытащил пистолет из-под мертвой руки Люциана.

— Такие выдавали «Три-плэксу», — установил Нико. — Я бы это в руки не взял, если бы не острая необходимость.

— Тебе нужны еще патроны, — Джилл встала со стула и отыскала на полках нужную книгу: — Вот! «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэя. Сборник из нескольких романов помимо указанного в названии, большого формата и в качественном твердом переплете. Удобный, верно?

В страницах книги было вырезано углубление под оружие, где ныне оставалась только дополнительная снаряженная обойма. Крикс Нико забрал магазин и сунул в карман. Джилл Бишоп закрыла книгу и вернула ее на место.

— У этого мужика солидная библиотека, — осмотревшись еще раз, оценил Никополидис, — может, стоит взять что-нибудь редкое, коллекционное?

— Незачем! — вцепившись в руку Крикса двумя руками, вдохновенно воскликнула Джильда. — Мы сами напишем книгу, напишем историю твоего бунта, историю борьбы нашего народа… вместе!

Вместо ответа Крикс поцеловал Джилл. В темя, легко, по-отцовски. Она ничего не сказала, но в душе ее удручали подозрения, что Нико ощущает себя гораздо старше своих лет. Тем самым он крадет у себя лучшие годы собственной жизни. Почему же это так беспокоило ее?

Хан Басман пришел в себя на борту челнока гвианских спейсплан-линий на подлете к Экватор-Сити. Худощавое тело дрожало от озноба, мышцы болели, парня сильно мутило и наверняка стошнило бы, если бы не вынужденное голодание с вечера прошлого дня. Хан попытался поднять голову и чуть было снова не рухнул в обморок — цветастые узоры на борту челнока пустились в неистовый пляс перед его взором. Басман закрыл глаза, но головокружение не прекратилось, и даже под сомкнутыми веками перед расфокусированным взглядом танцевали цветные треугольники и ромбы. И только четверть часа (а, может, и больше) спустя навязчивые видения начали таять во тьме, а тошнота — сходить на нет. Хан Басман решился открыть глаза, медленно и осторожно. Так же медленно он перевел взгляд на сидящего рядом Босворта и вздрогнул: Аттила был не просто бледен — его кожа приобрела сероватый цвет с синюшным узором вздувшихся под кожей вен. От уха Координатора по шее ползла капля вязкой черной крови. Хан попытался отодвинуться от Аттилы, но деваться ему было некуда. И если его партнер подцепил какую-то редкую или, хуже того, неизвестную науке болезнь, то Басман наверняка уже был заражен и обречен. Озноб, тошнота, головокружение и боль в мышцах были очень тревожными признаками, и сейчас Хан действительно потерял дар речи от страха — такого ужаса, как медленная мучительная смерть от болезни, уродующей его утонченное тело, парень не мог себе и представить. Азиат готов был разрыдаться, если бы не железная хватка Аттилы, приведшая его в чувства. Челнок достиг места назначения, и Босворт тащил Басмана за руку дальше, в бессмысленной погоне… за кем они там гнались?

— Где на этой убогой земле останавливаются так называемые «знаменитости»? — с презрением спросил Координатор «Три-плэкса».

— Я не знаю! — в отчаянии слезно прокричал Хан.

— Так спроси! — прозвучал очередной приказ из уст Босворта.

Басман поплелся к зданию астропорта. Аттила не отпускал его руки, как и всегда. Так они и следовали неразрывной парой далее, в какой-то крутой местный отель «Хо-о», на арендованном аэрокаре, который повел Хан, но все эти события проносились для азиата подобно видениям в тумане. Поглощенный мыслями о грядущих мучениях и смерти, он кусал губы и едва сдерживал отчаяние. И Тил, которого Басман так любил, близости с которым так страстно желал, превращался в монстра, в какую-то чудовищную сущность, властвующую над Ханом и крадущую его жизнь. Эта сущность посреди дня, в ярком свете гвианского солнца тянула его в отель «Хо-о», который выглядел просто праздником жизни, но это была жалкая иллюзия, хорошо приукрашенная смерть.

— Он точно был здесь! — провещал неестественный голос из тела Босворта, когда партнеры оказались в холле отеля.

— Ты вновь по запаху это понял? — выдавил из себя Басман, чтобы хоть что-то сказать.

— Интуиция, — бросил Аттила сухой, ничего не значащий ответ. — Иди и закажи номер, который снимал Юджин Эрл Хасард!

Ничего не уточняя, Хан исполнил указание. Странный запрос не удивил портье, возникла лишь небольшая заминка из-за того, что номер находился в бункере. Пришлось доплатить за лифт, но ничего нестандартного в этом не было. Но все, что привело партнеров сюда… Абсурдно, нелепо, нереально — почему же никто ничего не замечал? Может, все это сон? Если так, то Хан Басман проснется здоровым и будет ждать Тила, прежнего здорового горячего Тила, с которым тоже на самом деле ничего не случилось…

Но сейчас серая тень того Аттилы, которого он знал, резкими, нескоординированными движениями переворачивала вверх дном скромный отельный номер в поисках зацепок. За кем же гналась эта тень? Что особенного было в этом кадабре — бывшем чемпионе Битвы Менталистов?

— Во-от, — выпрямившись, протянул Босворт. Он держал в руке визитку: - «Ген. Супериор». Центр «Санкториум». Ты знаешь, где это? Если нет — узнавай живо! Ты поведешь!

Басмана снова пробрал холод. Попытка успокоить себя тем, что все происходящее может быть сном, потерпела фиаско. Его привычная устроенная и комфортная жизнь продолжала рушиться, и это было абсолютно реально, как и абсолютно неотвратимо.

__________

Примечания:

Санкториум - искаженное лат. "sanctuarium" - "святилище" или "убежище".