Ресурсы генетической памяти помогли мьюту обуздать экстрасенсорные силы, и они же открыли его организаторские способности. Он выстроил выдающуюся бизнес-империю, и теперь, когда до намеченной цели ему оставалось сделать последний шаг, важно было не допустить просчета. Все это время он жил вдали от мира, лживого и безнравственного, и общался лишь с Элмой Торрес и призрачным голосом в собственной голове. Каким бы плохим мир ни был, одиночество изводило Макса, и конец одиночества грозил определенными соблазнами. «Доверие — это ошибка, которая допускается лишь однажды», — навсегда запомнил мьюту фразу из фильма, который дал ему посмотреть когда-то Тори Лунд. Хорошо, если бы и в жизни было так. Но на самом деле, пожалуй, в мире нет ни одного человека или экстрасенса, который бы не наступал на эти грабли хотя бы дважды. Все разумные существа нуждаются в эмоциональной привязанности, в доверии, и это могло сыграть злую шутку даже с сильнейшими из них. Максимилиан Твоми обязан был помнить об этом.

Он вынырнул из холодного и чистого озера Глэдис и сделал глубокий вожделенный вдох. После бушующего потока сильных воспоминаний глоток кислорода был просто необходим, чтобы настроить нервную систему на настоящее. В настоящем времени в «Санкториуме» у мьюту была назначена встреча. Точнее, две встречи. Его скоростной аэрокар будет на месте приблизительно через два часа сорок две минуты — за это время можно успеть спокойно допить «Рампл Минц» и надеть торжественно-траурный белый официозный костюм с шелковой петлей на шее.

Фил Блейн привез Джильду Бишоп к Центру «Р-инкарнации». В ходе поездки алаказам озвучила ему план совместных действий, не особо вдаваясь в подробности. Блейн находил ее план весьма сумбурным, его всерьез беспокоило то, что Джилл полагалась главным образом на импровизацию. Конечно, для него как для психолога это не должно было быть проблемой, но если бы у него за последние годы была хоть какая-то практика…

Взяв Джильду под руку, Блейн поднялся с ней по лестнице, ведущей к Центру, и сообщил охранникам о намерении говорить лично с Джованни Лучано. После всех выяснений и переговоров по рации охрана позволила им пройти в здание. Двое агентов «Три-Плэкса» провели их к приемной и приказали ожидать. С каждой минутой ожидания Фил Блейн волновался все сильнее, его уверенность в том, что все пройдет гладко, неумолимо гасла. Ему, однако, повезло, что их с Джилл пригласили в кабинет раньше, чем он успел отчаяться и принять решение бросить Джильду саму выпутываться из ситуации.

Фил вошел в кабинет президента первым. Его визит вряд ли удивил бы Лучано, если бы за спиной Блейна не стояла алаказам с синими усами.

— Экстрасенс здесь?! Для чего? — возвышаясь над столом, прикрикнул Джованни.

— Она от Люциана, — указывая на Джильду Бишоп, доложил Блейн. — Он просил меня поручиться — мы ведь были с ним коллегами. Ему сегодня нездоровится. Ты знаешь, Джо…

— «Мистер президент»! — возмущенно исправил его Лучано. — Что за фамильярность?! Чего она хочет?

Алаказам вышла вперед, держа руки сложенными за спиной.

— Мистер президент, — вкрадчиво обратилась она к Джованни, — мой тренер считает, что за его слова Вы заплатили щедро. Но гордость великой чемпионки стоит дороже.

— Ваши заявления мне уже не нужны! — отмахнулся Лучано. Его явно нервировало то, что Джилл подходила все ближе и ближе к его столу. Полосатый персиан выбежал ей навстречу и напряг мышцы для прыжка, чтобы вцепиться ей в ногу, но внезапно кот чего-то испугался и забился в угол кабинета.

— Подумайте еще раз! — схватив Джованни за запястье, посоветовала алаказам. Тот резко одернул руку:

— Арх! Отойди! — вскричал он в бешенстве. — Ты меня поцарапала! Кем вы оба себя возомнили?! Мне стоит щелкнуть пальцами — и вы быстро скатитесь с вершины на самое дно жизни! Ясно?! Дематериализуйся!

— Хам! — фыркнула Джильда Бишоп и, развернувшись к нему спиной, зашагала прочь из кабинета. Блейн, успевший вспотеть не один раз за время этих рекордно коротких переговоров, поспешно последовал за ней.

— Дезинфектор! Срочно дезинфектор! — выкрикивал за их спинами разъяренный Лучано.

«Она сумасшедшая! — подумал Фил Блейн о Джилл, покидая с ней Центр «Р-инкарнаци». — Хотя, может, именно таким всегда везет». Нет, все-таки сегодня он снова напьется, после того, как завезет Стальную Леди в отель «Западная Истерия», как пообещал ей.

Профессор Эдмунд Себастиан дремал, сидя у стены в убежище астропорта Экватор-Сити. Он прибыл сюда еще прошлым вечером, едва получил приглашение на деловую встречу от генерального директора медицинского холдинга «Ген. Супериор». Прочитав письмо, подписанное лично Максимилианом Твоми, Эдмунд без раздумий помчался в астропорт и сел на первый же челнок, следовавший в столицу Объединенной Гвианы. Себастиан не мог и мечтать о подобном шансе — сотрудничество с «Ген. Супериор»! Просто фантастическая возможность для него раскрыть весь свой потенциал, не оцененный «Р-инкарнацией». И если Эдмунду удастся успешно зарекомендовать себя, может, его пригласят работать в крупнейшем медицинском холдинге мира. Власть Джованни Лучано над Себастианом закончится. Профессор мчался в Гвиану, чуть не плача от сильных переживаний.

И здесь, в астропорту Экватор-Сити, боевые действия загнали Эдмунда в убежище, где он просидел уже всю ночь и утро. Все это время он так и не сумел заснуть дольше, чем на пятнадцать минут. Себастиан очень переживал, что намеченная встреча сорвется, и он будет вынужден вернуться в лапы тирана Лучано, который наверняка заставит его делать то, чего сам Джованни боялся до смерти — а именно, гнаться за мьюту.

Президент Лучано вчера уже намекнул профессору в разговоре наедине, что «Р-инкарнация» ожидает от Себастиана новую разработку, которая позволит им найти свое утерянное «оружие». Эдмунд тщетно пытался объяснить, что ни сам Джованни Лучано, ни кто-либо из его команды не осознает в полной мере, с чем — или, точнее, с кем — хотят иметь дело. «Вы читали книгу Стивена Кинга «Порождающая огонь»? — спрашивал Себастиан у Джованни. — Мьюту — Ваша Чарли МакГи, маленький испуганный ребенок, обнаруживший в себе неудержимую силу. Он сам не имеет понятия, где потолок его силы, но, что еще страшнее, никто в мире также не знает этого! Он Ваш Фактор Зет, новый, целостный вид, способности которого больше, чем просто сумма способностей его «родителей»! Так уверены ли Вы, что он не способен расколоть мир, как тарелку в тире?». «Что Вы предлагаете, Эдмунд? — нехотя отвечал Лучано. — Ликвидировать его?». Себастиан негодовал от поступившего вопроса, понимая, что босс не вникал в его слова. «Не зная предела его силы, пытаться будет безумием. Как в охоте на дикого кабана: если Вы не убьете его первым выстрелом, то сами станете жертвой!». Джованни Лучано жестом прервал его эмоциональную речь: «Слишком много аналогий. Что конкретно?». «Оставьте его в покое!» — предпринял профессор последнюю попытку вразумить президента. Джованни саркастично усмехнулся: «Да? А если ему понравится это ощущение собственной силы? А ощущение такого могущества не может не понравиться, заверяю Вас. Думаете, оставить его в покое — безопасно для мира?». Лучано, беспокоящийся о мире? Конечно, Эдмунд так ему и поверил! Себастиан ничего не возразил тогда — продолжать доказывать истину было бесполезно. Проще было соглашаться с Джованни, иначе «уговаривать» профессора придет полиция «Три-плэкс». Сейчас Себастиан буквально молился на неизвестного Твоми, чтобы тот дал ему работу и избавил его от жизни в постоянном страхе.

Сидя в убежище, Эдмунд прокручивал диалог с президентом в голове снова и снова, пока не прозвучало объявление том, что опасность миновала. На его часах было 16:38, сам он при этом давно потерял счет времени. Видимо, высшие силы сжалились над Эдмундом и не стали крушить его надежды, а лишь пощекотали расшатанные нервы. Себастиан вышел из здания астропорта и отправился на поиски ближайшего кафе или ресторанчика, чтобы заказать обед — время успешно позволяло это сделать. По пути к месту приема пищи он снял напряжение привычным для себя способом, неспешно выкурив сигару. Утолив голод стандартным бизнес-ланчем, профессор взял воздушное такси и попросил водителя отвезти его в Научно-практический центр медицинской помощи «Санкториум».

В районе шести часов вечера такси привезло Эдмунда к белому зданию в итальянском стиле. Себастиан подошел к массивным дверям, украшенным золотым изображением глаза и буквами «ГС» и, собравшись с духом, вошел. Он быстро отыскал кабинет главного врача Элмы Торрес. Когда профессор с замиранием сердца постучал в дверь, низкий мужской голос объявил, что он может войти. Себастиан занервничал. Этого не может быть, неужели он будет удостоен чести говорить с самим Твоми лично? Эдмунд глубоко вздохнул и распахнул дверь.

Он оказался в кабинете с роскошной мебелью из темного дерева. На боковых стенах висели портреты выдающихся ученых, а на центральной — научные регалии Элмы Торрес. На столе помимо компьютера и офисных принадлежностей он заметил металлическую модель молекулы ДНК и растущую в прозрачном горшке красную орхидею. Кто сидел в кресле за столом, Эдмунд не знал, поскольку оно оставалось повернутым к стене. Дверь за спиной профессора резко захлопнулась сама собой, а в следующий миг кресло развернулось…

Себастиан чуть было не подпрыгнул от испуга, узрев перед собой живого мьюту. Сидящего в кресле в кабинете главного врача и одетого в деловой костюм! Сильнейший в мире экстрасенс был облачен в светло-сиреневую рубашку с серым галстуком и белый со стальным отливом пиджак. В его ушах зияли крупные дыры, украшенные серебряными тоннелями. На левой руке блестели дорогие часы. Зрелище смахивало на галлюцинацию, но Себастиан испытывал дичайший страх даже перед иллюзорным мьюту. А этот, силой мысли захлопнувший за ним дверь, все же не был игрой воображения Эдмунда.

Мьюту, конечно, уже не выглядел так отталкивающе, как тринадцать лет назад, когда мир впервые увидел его, и не только благодаря костюму. Он по-прежнему оставался очень тощим, но кости и кровеносные сосуды уже не так отчетливо проступали под кожей — он определенно набрал мышечную массу. Редкая белесая шерсть лежала ровно и выглядела ухожено, хоть и была на затылке взмокшей из-за жары. Взгляд тоже был другим — не бессильно-озлобленным и замученным, а уверенным и проницательным. И никаких дырок на коже, постоянно сочащихся сукровицей. Если говорить об общем впечатлении, то в начале своей жизни сильнейший экстрасенс выглядел так, будто вот-вот протянет ноги, а сейчас он производил впечатление здорового и поэтому гармонично сложенного существа. Хотя трансгенный организм в белом деловом костюме и с тоннелями в ушах — это все же было весьма гротескное зрелище.

— Я вызвал Вас на эту встречу, — добил профессора мьюту, — потому что я и есть Максимилиан Твоми, генеральный директор холдинга «Ген. Супериор». Я помню Вас интерном Клайва Фуджи, и каких-либо счетов с Вами у меня нет — Вы можете не опасаться за свою жизнь. Кроме того, я действительно хочу предложить Вам должность в своей организации.

— Должность? — обескуражено переспросил Себастиан, не веря тому, что видел и слышал.

Мьюту, он же Максимилиан Твоми, кивнул:

— Директор по вопросам инноваций. Личная лаборатория с новейшим оборудованием, в подчинении штат из отборных профессионалов, возможность читать лекции в лучших мировых вузах, все необходимое для личных проектов. В общем, все, о чем может мечтать каждый, в ком есть познавательный интерес настоящего исследователя.

Эдмунд терялся, что ответить. Тринадцать лет назад мьюту убил всех его коллег, возненавидев их за то, что они с ним делали. И теперь он нашел единственного выжившего тогда ученого… для того, чтоб предложить ему работу?

— Я не хочу показаться неуважительным, но… — робко начал профессор, но Твоми продолжил фразу за него:

— «Откуда такая щедрость»? Закономерный вопрос. Конечно, все это достанется Вам не просто так. Будет одно задание в качестве собеседования. Оно вполне в Ваших силах — эдакая задачка по генетике. Однако, чтобы ее решить, Вам придется пойти против своего хозяина — Джованни Лучано. Вы решитесь на это, Эдмунд?

Похоже, Максимилиан Твоми знал, куда нужно было надавить. Себастиан старался сохранить осторожность.

— А если я откажусь — что со мной будет? — осведомился он. — Что Вы… сделаете?

— Навредить Вам физически не в моих интересах, — спокойно ответил мьюту. — Если Вы откажетесь, Вы просто забудете, что видели меня. Но Вы всю жизнь будете помнить, что упустили шанс перейти в холдинг «Ген. Супериор», где Вас бы по-настоящему ценили как специалиста, а не прессовали.

Эдмунд Себастиан вздрогнул:

— Вы читали мои мысли?

Твоми неоднозначно покачал головой и произнес:

— Я читаю на Вашем лице множество проблем со здоровьем. И мне хорошо известно, откуда у Вас они, как и эта седая полоска в волосах. Вы ведь приобрели все это в один день, верно?

Профессор опустил голову. Максимилиан заставил его вспомнить худший момент в жизни.

Себастиан был единственным, кого достали живым из-под обломков горящего Центра «Р-инкарнации» в день побега мьюту. Эдмунд получил отравление угарным газом и множественные разрывы кишечника, когда оказался зажатым между кусками стен. После пережитого происшествия в его волосах появился седой клок. Себастиан перенес сложнейшую операцию, пережил осложнения в виде пневмонии и перитонита и провел три месяца в реанимации. Когда он только пришел в себя, обезвоженный, истощенный, со страшной болью, в его палате появился Джованни Лучано. Сенатор примчался в больницу вовсе не потому, что его волновало здоровье сотрудника — он пришел ставить Себастиану условия. «Если хочешь встать на ноги, ты должен признаться, что участвовал в создании мьюту. И дать показания против профессора Фуджи как руководителя проекта. Ты должен сказать в суде, что это была полностью его инициатива, и что он создал лабораторного монстра втайне от меня — генерального директора «Р-инкарнации». Тогда тебе дадут минимальный срок». Сенатор четко дал Эдмунду понять, что третьего пути нет: Себастиан в любом случае будет осужден за участие в проекте «Мьюту» и будет сидеть в тюрьме — вопрос лишь в сроке. И в том, окажет ли «Р-инкарнация» ему всю необходимую медицинскую помощь, или же он станет инвалидом в двадцать пять лет. «Клайву Фуджи уже все равно, что на него повесят — он ведь мертв. А ты всего лишь был его интерном. Скажи, что он шантажировал тебя. Тебе много не дадут, но дело закроется». Себастиану ничего не оставалось — он сделал заявление для прессы о «чудовищном проекте профессора Фуджи». «Это был не просто генетически модифицированный организм, — вещал он журналистам. — Профессор поставил перед собой задачу создать новый биологический вид, впервые в истории науки. Научное название получившегося существа — Gyrucephalopsidus Superioris, но чаще мы называли его «мьюту». За основу для его создания были взяты гены мью, останки которого были недавно обнаружены в Объединенной Гвиане. Сама технология мне неизвестна, потому что я только интерн…». «Для чего же вы сделали это?» — прозвучал вопрос, и Эдмунд ответил на него стандартной пафосной фразой: «Просто потому, что мы могли».

Так жизнь Себастиана была сломана практически в самом ее начале. Едва его здоровье стабилизировалось, он, человек, у которого удалена часть кишечника и поражены легкие, отправился за решетку, чтобы пять лет сидеть в закрытом затхлом помещении, питаться тюремными объедками и терпеть унижения. В двадцать пять лет Себастиан потерял здоровье и свободу, причем, как выяснилось, навсегда. После выхода из тюрьмы Лучано помог ему сделать медицинскую карьеру, но лишь затем, чтобы эксплуатировать действительно талантливого специалиста. Еще одного талантливого специалиста, загубленного «Р-инкарнацией».

— Я понимаю, что в том, что случилось с Вами, есть моя вина, — сказал Максимилиан Твоми. — Может, именно поэтому я готов спасти Вас, а, может, просто потому, что таких ученых единицы. Кстати, Ваш красный эрбок мне понравился. Вот только с какой целью Вы его создавали? От чего он должен был Вас защитить?

Эдмунд сглотнул ком, стоявший поперек горла. Он понимал, что мог не отвечать на этот риторический вопрос — мьюту и так знал все о его мучительной жизни. Он взял стул и сел за стол напротив Максимилиана.

— Я согласен, мистер… Твоми, — выговорил он. — Что я должен сделать?

— Я расскажу подробности, когда прибудет наша коллега из Европы, — ответил тот. — К ней у меня будет та же задача. Вы ведь не имеете ничего против кадабр?

— Нет, что Вы, — тревожно усмехнулся Себастиан. Он был готов сотрудничать с кем угодно, лишь бы не возвращаться в «Р-инкарнацию».

Твоми удовлетворенно кивнул. Он посмотрел на часы, потом опустил руку в карман пиджака, достал несколько свернутых купюр и протянул их Себастиану.

— Сделайте мне одолжение, Эдмунд, — попросил он. — Возьмите для меня горячий обед в столовой для сотрудников. Стейк, любой нежирный гарнир и кофе. Крепкий, но никакого сахара.

— Х-хорошо, — растерянно согласился профессор и взял деньги у мьюту.

Просьба стала неожиданностью для Эдмунда, однако он не сумел отказаться от ее выполнения, даже осознавая, что отказ ничем не будет чреват. Собственно, что такого было в том, чтобы принести мьюту бокс с обедом? Так хотя бы появится время опомниться после крайне удивительной встречи.

Себастиан прогулялся по «Санкториуму», оценивая дизайн и оснащенность также, как и количество вложенных в медицинский центр денег. Размах впечатлял его. В столовой для сотрудников профессор сам быстро выпил чашку кофе, после чего заказал обед на вынос и отнес его в кабинет главного врача.

— Благодарю, Эдмунд, — обратился к нему Твоми. — Если Вас смущает, что я буду есть в Вашем присутствии, Вы можете выйти покурить. Привычки — упрямая штука. К тому же этот стейк, поверьте, будет уничтожен раньше, чем Ваша сигара.

Профессор Себастиан молча согласился. Он вышел на задний двор, где имелось место для курения. Стоя на улице, Эдмунд чувствовал, что готов рухнуть в обморок из-за здешней жары. Он скинул медицинскую рубашку, чтобы снять из-под нее водолазку, покрытую темными пятнами пота. Прежде чем вновь надеть рубашку, Себастиан взглянул на свой живот, на блестящие послеоперационные шрамы, напоминающие многоножек, которые копошатся среди редкой черной растительности на его бледной коже. Он, конечно, не мог знать, что такие же шрамы скрыты в зарослях темно-фиолетовой шерсти на животе существа, которое профессор Фуджи называл «мьюту», и у которого теперь было имя. Такое простое, глухое и непримечательное, но в то же время обладающее скрытой силой. Макс Твоми, Максимилиан Твоми.

Себастиан, усмехнувшись, закурил. Хоть вонючие пятна пота на водолазке были чертовски реальными, все, происходящее в этот день, по-прежнему казалось профессору каким-то безумным сном.

Ибрагим Аль-Джохар шагал без оружия по тротуару 2-го уровня Шафран-Сити, сунув руки в карманы и напевая турецкий мотив с притворной беззаботностью. Улицы наводняло немало народу, но никто не обращал внимания на кадабру, тем более что сейчас Ибрагим был без привычной белой мусульманской шапки. Он прошел мимо уличного таксофона, а потом вернулся к нему, как бы случайно вспомнив что-то или приняв спонтанное решение позвонить. Аль-Джохар снял трубку и, оглядевшись, набрал номер.

— Привет, Лин, — тихо заговорил он, когда на том конце приняли его звонок. — Я знаю кое-что о Нико Старре.

— Я слушаю, — ответил холодный женский голос, но Ибрагим не спешил продолжать говорить.

Кадабру пробрало ощущение того, что кто-то следил за ним. Он еще раз окинул настороженным взглядом людей и экстрасенсов в округе, но не заметил никого, кто вызывал бы подозрение. И все равно тревожное предчувствие Ибрагима набирало силу.

— Минуточку, Лин, — попросил он паузу у собеседницы. — Мне не нравится вид толпы, ошивающейся здесь. Эх, скорее бы свалить отсюда.

— Найди другой телефон! — приказала Лин Домино Аль-Джохару.

Но у Ибрагима не было времени найти другой телефон. Он даже не успел повесить трубку. Домино услышала взрыв и ошалелый крик кадабры.

Больше на всегда людной улице Шафран-Сити не происходило ничего. Толпа просто растеклась прочь от залитой кровью развороченной таксофонной будки, и тот, кто следил за Ибрагимом, без труда растворился в ней.

Макс Твоми действительно быстро расправился с обедом, который принес ему Эдмунд Себастиан. Еда помогла избавиться от неприятных ощущений в области поджелудочной, мучивших Макса — видимо, мьюту все же переборщил со шнапсом, а, может, просто вспомнил слишком многое.

Жара донимала, даже несмотря на работающий кондиционер. Твоми встал из-за стола и подошел к нему, подставив лицо навстречу потоку холодного воздуха. Закрыв глаза, он заговорил:

Я вырою себе глубокий, черный ров,

Чтоб в недра тучные и полные улиток

Упасть, на дне стихий найти последний кров

И кости простереть, изнывшие от пыток.

Я ни одной слезы у мира не просил,

Я проклял кладбища, отвергнул завещанья,

И сам я воронов на тризну пригласил,

Чтоб остов смрадный им предать на растерзанье.

— Вы разговариваете с самим собой? — перебил его речь удивленный женский голос.

Максимилиан обернулся и увидел ту, кого приглашал на деловую встречу вместе с профессором Себастианом — Елену Полгар-Терек. К его удивлению, с ней вместе в «Санкториум» прибыл уже знакомый с Твоми Юджин Эрл Хасард, что было, конечно, неожиданно, но, по сути не являлось проблемой. После того, как отчаянный кадабра сумел влезть в воспоминания мьюту, скрывать что-либо от него не имело смысла. И пока Хасард не давал повода думать, что он не умеет держать язык за зубами.

— Я декламировал стихотворение Бодлера, — объяснил Макс Твоми свое поведение Елене. — А какая поэзия нравится Вам, миссис Полгар-Терек?

Кадабра улыбнулась:

— Я поклонница Петефи Шандора.

И вырежу я сердце, потому

Что лишь мученьями обязан я ему.

И в землю посажу, чтоб вырос лавр.

Он тем достанется, кто храбр!

Пусть увенчается им тот,

Кто за свободу в бой пойдет!

— Прекрасные строки, — оценил Максимилиан процитированный ею отрывок из творчества венгерского поэта. — Но разве Вас больше ничего не удивило, кроме моего интереса к поэзии?

Елена Полгар-Терек смерила его взглядом, понимая, на что он намекает, и вдруг ответила:

— Я предполагала такой вариант.

— Значит, Вы мыслите смело, — удивленно и уважительно отметил Твоми. — Вы мне нравитесь. Как Вы понимаете, с носителем древнейших генов Вы уже познакомились — как теперь Вы отнесетесь к тому, что он предложит Вам работу?

— Работа по моему профилю? — спросила Елена.

— Она соответствует Вашим способностям и научным интересам, — заверил ее Макс. — Но в ней будут задействованы еще двое наших коллег, так что я оглашу подробности, когда они будут здесь.

Вскоре в кабинет вернулся Эдмунд Себастиан. Профессор поприветствовал Елену рукопожатием.

— Вы же доктор Полгар-Терек? — удивленно спросил он. — Я слышал о Вас.

— Это именно я, — подтвердила Елена. — А это мистер Хасард, тоже ученый, — указала она на своего спутника, — он любезно помог мне добраться сюда. А я могу узнать Ваше имя, коллега?

— Конечно. Профессор Эдмунд Себастиан, «Р-инкарнация», — представился он.

— Располагайтесь, коллеги, — пригласил их за стол для переговоров Макс Твоми. — А мне нужно сделать звонок.

Он достал телефон и набрал номер.

— Мы ждем Вас, — сказал он единственную фразу и завершил вызов.

Спустя пару минут в кабинет вошел еще один человек — женщина лет сорока в строгом костюме цвета кармин и кружевной блузке с изумрудным галстуком-бантом, скрепленным золотой заколкой с зеленым камнем. Она подошла к мьюту, и тот уступил ей место за столом.

— Я должен познакомить Вас еще кое с кем, — обратился он к гостям, указывая на женщину. — Доктор Элма Торрес. О ее заслугах в области медицины вы сами можете догадаться по всему, что есть в этом кабинете. Она мой деловой партнер номер один — мы вместе развивали холдинг, и не только.

— Мистер Твоми имеет в виду, что я имела удовольствие спасти ему жизнь, — улыбнувшись, конкретизировала Элма.

— Думаю, я могу озвучить предмет нашей встречи, — заключил мьюту, занимая место за столом между Еленой Полгар-Терек и Эдмундом Себастианом. — Сейчас в этом кабинете присутствуют представители трех крупнейших медицинских организаций — «Ген. Супериор», «Р-инкарнация» и Европейская Ассоциация медицинских изысканий. Все вы, коллеги, не первый год занимаетесь исследованиями в области генетики, и ваш авторитет в данной научной отрасли трудно оспорить. Я уверен, что при наличии лучшего в мире оборудования для вас не составит труда за день сделать генетическую экспертизу.

Он выдержал паузу. Никто из присутствующих не стал оспаривать его слова, ожидая, что же Твоми озвучит дальше. Максимилиан продолжил:

— Задание, которое я хочу дать вам, касается не только генетики — его результат окажет влияние на геополитику. Я хочу, чтобы вы понимали всю его серьезность и ответственность. Я могу положиться на вас?

Он взглянул на Эдмунда — тот покорно кивнул. Елена сказала твердое «Да». Юджин Хасард вторил ей, хотя его ответ здесь фактически не требовался, но Макса порадовало то, что этот кадабра, по какой бы причине он ни оказался здесь, готов был разделить ответственность за то, что он теперь знал.

— Хорошо, — подытожил Твоми. — Итак, вам нужно будет изучить мои гены. Скажу вам, что большая часть их — от мью, но есть и те, что взяты от человека, и еще от одного существа. Впрочем, последнее не играет роли. Я не даю вам сейчас информацию, но есть веское предположение, я бы сказал, гипотеза, что человек, послуживший донором генов — Джованни Лучано. Вам нужно будет доказать это.

Мьюту умолк. Ученые сидели в тишине, осмысливая его слова. Эдмунд понурил голову, явно погруженный в душевные терзания. В глазах Елены горел огонь исследовательского любопытства. Максу Твоми было ясно, что никто из них не запротестует и не убежит из кабинета: ведь, приглашая исследователей на встречу, сильнейший экстрасес в мире пообещал каждому из них то, чего они действительно хотели, и по факту не обманул никого из них. Он продолжил говорить:

— Мой коллега в Шафран-Сити Ян Уэст доставит сюда генетический материал Лучано. Свой генетический материал я предоставлю вам лично, когда Уэст будет здесь. Генетический материал третьего существа тоже будет дан вам, чтобы вы могли указать точный процент генов, взятых от каждого донора. Исследование вы будете делать на моем оборудовании, в моей личной лаборатории. По его итогам вы должны будете оформить три экспертизы — каждый от своей организации. И последнее: я хочу, чтобы в экспертизах была прописана следующая фраза: «На основании чего можно считать, что объект А является биологическим отцом объекта Б». Надеюсь, всем ясно, что А — это Лучано, а Б — Твоми?

Присутствующие ответили молчаливыми кивками. Задача Максимилиана явно ошарашила их, но не сложностью, а возможными целями и последствиями. Им требовалось время для осмысления всего ее масштаба, но теперь они уже вряд ли решатся отказаться от сотрудничества. В кабинете главврача «Санкториума» их негласно посвятили в такие великие тайны мира, уйти от которых теперь было невозможно.

Звонок телефона Макса Твоми нарушил тишину. Мьюту молча выслушал звонящего и ответил одним словом:

— Отлично.

Завершив вызов, он вновь обратился к коллегам:

— Хорошая новость. Ян Уэст уже в пути. События развиваются так, как нужно.

— События всегда развиваются так, как нужно, — неожиданно вмешался в разговор Юджин Хасард. — Если только боги не заинтересованы в ином.

Макс Твоми удивленно хмыкнул.

— Я не верю ни в судьбу, ни в богов, ни во что другое, — заявил он.

— Я тоже не верю, — с каким-то вызовом заявил Хасард. — Я историк, и предлагаю факты: что-то подтверждают древние артефакты, а с чем-то я сталкивался лично. Вам ведь и самому тоже известно кое-что. Вы знаете о геоглифах Наски?

Твоми уставился на него в недоумении. Кадабра затевал какую-то игру? Или просто был не вполне вменяем? Если его вызов, брошенный мьюту, еще поддавался какому-никакому логическому объяснению, то ненышние намерения Юджина были сокрыты во мраке, и Макс почему-то не мог до них добраться с помощью телепатии.

— Не в обиду будет сказано, но Вы сейчас предаете науку, мистер Хасард, — заявил мьюту. — Вы рискуете своим ученым авторитетом, углубляясь в эту… магию.

— Карл Густав Юнг однажды сказал: «магический — просто другое слово для обозначения психического», — ответил Юджин. — Но Ваше замечание вполне резонно, так что пусть лучше Ваш брат подтвердит мои слова.

— Брат?! — Твоми поморщился и развел руками, силясь подчеркнуть недоумение от такого абсурда, но его выражение вдруг резко сменилось подлинным удивлением.

В воздухе перед ним стало возникать небольшое живое существо. Передние конечности его были трехпалыми, невероятно тонкими, а задние выглядели достаточно развитыми. Длинный гибкий хвост оканчивался кисточкой из белесой шерсти. Такая же редкая шерсть неравномерно покрывала тело, позволяя видеть тонкую розовую кожу. Морда существа имела некоторое сходство с кошачьей, а крупные глаза имели глубокий, насыщенно-синий цвет. Максимилиан безошибочно опознал того, кто появился перед ним — Gyrucephalopsidus Relictus, или просто мью.

— Он все это время был здесь, с нами, — прокомментировал Хасард.

— Нет, — все присутствующие в кабинете услышали голос существа, хотя мью не издавал ни звука, а общался с помощью телепатии. Мьюту узнал иллюзорный голос — голос из своей головы, сопровождавший его все эти годы!

— Я все время был рядом с ним, — сообщил мью, указывая тощей лапой на Твоми. — С 2082-го года по вашим календарям.

Никто, кроме Юджина Хасарда не мог произнести ни слова от удивления. Кадабра знал намного больше, чем казалось на первый взгляд, но сейчас внимание присутствующих было сосредоточено не на нем, а на мью — живом представителе вида, считавшегося исчезнувшим с лица Земли.

— Они считались прямыми потомками Эонов, — сообщил Хасард. — И они уж точно знали о богах.

— Тиис, — сложив руки перед грудью, как в молитве, представился мью.

— Что это значит? — нервно бросил Макс, наконец, вновь обретя дар речи.

— Трехгранный тополь, — пояснил Тиис. — Священное дерево этих краев, символ жизни и смерти. Смерть и жизнь я познал тринадцать лет назад. Здесь, в джунглях Гвианы, где я жил, я нашел кадабру, истекающего кровью, изувеченного человеком по прозвищу Вивисектор. Думаю, мне стоит показать вам это.

Тиис вновь сложил ладони — и присутствующие погрузились в состояние транса. Перед их мысленным взором возникла картина того дня, о котором говорил мью. И вновь для Хасарда это видение значило больше, чем для остальных — в раненом кадабре Юджину было суждено узнать своего отца.

Да, это он, Геральд Хасард, лежал на мокрой земле посреди тропического леса. Узнать его было крайне трудно — от его лица не осталось почти ничего, хвост у него также практически отсутствовал, руки и ноги были ужасающе изранены. Артефакт из желто-красного камня, похожий на ложку, на шее обезображенного кадабры был единственным свидетельством того, кем он являлся.

Лай хаундумов раскатился по сельве, быстро нарастая и сигнализируя о приближении погони. Но Геральд Хасард не мог даже встать. У него не было шанса…

Мью возник перед ним в воздухе так же внезапно, как это произошло теперь в кабинете Элмы Торрес. И когда к кадабре подобрались хаундумы с окровавленными мордами и уродливый человек в железной маске, волна пурпурного света устремилась во все стороны от тела Тииса. Как только поток света коснулся преследователей Хасарда, те упали замертво.

— Почему… ты меня спас? — из последних сил проговорил кадабра, глядя на мью. — Ты знал… что я… тебя ищу?

— Да, но это меня не волновало, — телепатически отвечал Тиис. — Этот человек захватил мою мать. Из-за него мой род обречен.

— Это… не совсем так, — прошептал Геральд Хасард. — Твой брат, нерожденный… я здесь из-за него… я попробую объяснить, — простонал он — ему было невероятно сложно говорить.

Тиис остановил его:

— Я сам посмотрю.

Перед ним возникла картина воспоминаний Хасарда о том, что кадабра видел в ходе штурма исследовательского центра «Р-инкарнации». «Это эмбрион, но я никак не пойму, чей… Нет, я решительно никогда не видел таких существ и не слышал ни о чем подобном». Мью смотрел на своего будущего брата в стеклянном резервуаре, и на его морде обозначилась тень напряжения. Точнее определить его эмоции было невозможно.

— Люди непременно промоют ему мозги, — с сожалением обратился к Тиису Геральд, — и заставят его пойти против своих сородичей… против нас. Если ты только можешь — спаси его от этой участи.

Мью взглянул на кадабру бесстрастными холодными глазами:

— Спасибо, ты дал мне важную информацию. За это я кое-что для тебя сделаю. Судя по твоему возрасту и развитости психических способностей, я вижу, ты готов к дефинитивной трансформации.

— Возможно… — прошептал Хасард. — Но с такими ранами я не переживу ее.

— Я помогу тебе ее пережить, — заявил Тиис. — Твое тело обновится, это даст тебе пятнадцать лет. Но ни часом больше! За это время ты должен завершить то, что начал. Возьми с собой осколок небесного камня из стен посвященного мне храма. Тебе будут содействовать особо, чувствуя на тебе печать благословения мью.

Пурпурный свет окутал тело Геральда Хасарда, кадабра заорал от боли, и…

…коллективное видение исчезло.

— Я говорил с тобой, — обратился Тиис к Максу Твоми, пытаясь вернуть ему связь с реальностью. — Я всегда был рядом.

— То есть, ты заботился обо мне? — с сарказмом переспросил мьюту. — Как старший брат? Нет, я этого не понимаю. Может, я чего-то не знаю о семейных узах? Почему ты ни разу не помог мне делом? Почему, например, не исцелил мое тело, не избавил меня от страданий?

Твоми чувствовал себя преданным в очередной раз. Лучше уж было считать себя больным, испытывающим галлюцинации, чем знать, что рядом с тобой все время находился тот, кто мог спасти тебя от одиночества, от боли и от других ударов судьбы, но не посчитал нужным ударить и палец о палец.

— Я был рядом лишь потому, что ни одно живое существо не может выжить в одиночестве, — отвечал Тиис. — Но все испытания судьбы делали тебя сильнее. Ты прекрасно понимаешь, насколько ты особенный. Ты должен был стать во всех отношениях очень сильным.

— Ну допустим, — скрипя зубами, согласился Максимилиан, — это кое-как объясняет, почему ты просто не показался мне, почему не заговорил со мной прямо! Почему не стал мне другом, ведь ты же был все время рядом, и прекрасно знал, как мне это нужно! Что за интерес был у тебя ко мне, с чего ты так заботился о том, чтобы я стал сильным?! У тебя тоже были какие-то личные виды на мою силу, да?!

— Ты скоро это поймешь, — прозвучал сухой снисходительный ответ.

Твоми ощущал растущее бешенство.

— Ладно другие, но я правда хочу понять и не могу — ТЫ тоже собирался меня использовать?! Плевать на родственные связи, но силы наши, полагаю, практически равны, не существует чего-то такого, с чем могу справиться я, но ты не можешь. Значит, не хочешь марать руки, да?!

— Просто я последний в своем роде, — мрачно изрек мью. — Осторожность необходима.

Мьюту в отчаянии ударил кулаком по столу:

— А я единственный в своем!

Тиис даже не вздрогнул. Эмоции брата, похоже, никак не задевали его сейчас.

— Ты не мью, — сухо заключил он.

— Я противен тебе, так? — начал предполагать Твоми, тяжело отрывисто дыша. — Противоестественное, гротескное творение? Это ты можешь сказать прямо — я привык. Но зачем ты заставил меня считать себя безумцем?! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Я всегда был прав, считая тебя дерьмом, треклятый Тополь! Заикаешься сейчас о родстве, но ты и собственную мать не спас — наверное, «осторожность была необходима»! Ты тот еще урод, как я посмотрю! Вот только я думал, что ты — часть моей личности. Из-за тебя я считал дерьмом СЕБЯ! «Спасибо»!

Мью взглянул на него исподлобья:

— Значит, сегодня ты стал лучшего мнения о себе?

Макс задыхался от гнева. Тиис вел себя надменно и вызывающе, словно и впрямь был потомком Небесного Духа, и его навряд ли волновала чужая жизнь. Мьюту, вероятно, был для него таким же неполноценным существом и лишь орудием достижения личной цели, как и для всех — не важно, что он разделял с мью название вида и большую часть генов.

— Исчезни! — выкрикнул Твоми, глядя на Тииса. — Уберись с глаз, пока я не убил тебя! Навсегда!

Мью ничего не ответил и покорно растворился в воздухе. Конечно, никто не мог знать, ушел он или просто стал невидим для присутствующих, и этот факт не давал Максимилиану расслабиться. Мьюту склонился над столом, сложив руки в замок, и тяжело шумно дышал. В голове его крутился вопрос без ответа: «Что делать? Что сделать, чтобы быстро прийти в себя и вернуться к обсуждению плана действий?». Коллеги молча ждали, в их глазах только Твоми мог прояснить ситуацию и вернуть их мысли в порядок. В кабинете повисла атмосфера неопределенности и кажущейся нереальности происходящего, будто здесь проходил спиритический сеанс, а не деловые переговоры.

— Он все равно предупредит тебя о действиях богов, — прозвучал голос «всезнающего» Юджина Хасарда. — Прислушайся к нему. Ты должен реализовать свой план.

Макс кивнул только затем, чтобы кадабра больше ничего не говорил. Он не собирался ломать собственные убеждения и прислушиваться к новоявленному брату, который обошелся с ним не лучше, чем Джованни Лучано, и уж тем более начинать верить в какую-то там мистику с богами и Небесными Духами.

Крикс Нико стоял на закрытой арене бывшего стадиона Шафран-Сити и смотрел в синие глаза Сабрины Андерс. Он уже прознал, какой непростой женщиной была мисс Андерс — она владела экстрасенсорными силами, не уступая в потенциале среднему алаказаму. Когда Джилл достала кровь Джованни Лучано, и Крикс доставил ее трофей в НЦИЭС, Сабрина окончательно убедилась, что Никополидису можно верить, и раскрыла ему свой секрет в обмен на его тайну. «Обмен секретами — залог сотрудничества», — сказала мисс Андерс перед началом тренировки. И теперь Нико должен был сконцентрироваться, чтобы вытащить из ее памяти любое событие, являющееся очень личным, о котором никто и никогда не узнал бы при других обстоятельствах. Крикс пробивался все глубже и глубже через блоки памяти, к структуре которых уже практически привык, хотя телепатическое извлечение все еще было для него утомительной и монотонной работой. Наконец, алаказам остановился.

— Нашел, что искал? — спросила Сабрина, не отводя пронизывающего взгляда.

— У Вас была интимная связь с Вашим подопечным, — чувствуя неловкость, озвучил Крикс найденную информацию.

Мисс Андерс подняла бровь с выражением недоверия. Нико понял, что это вызов. Он собрался с духом, сконцентрировался и взял мысли женщины под телепатический контроль.

— Да, была, — произнесла Сабрина Андерс под его ментальным воздействием. — Потому что мне этого хотелось.

Алаказам шумно выдохнул. Ему самому было трудно осознавать, что он, гениальный экстрасенс, прошедший дефинитивную трансформацию в достаточно молодом возрасте, ни разу в жизни не совершал ничего подобного — не прибегал к мысленному внушению.

— Огромный прогресс, Крикс, — сдержанно подбодрила его мисс Андерс. — Я о таком и не слышала. Гений — он гений во всем.

— Это Ваша заслуга, — уважительно отметил Никополидис. — Меня никто никогда не тренировал, и приемы, которые показали Вы, будут мне необычайно полезны.

— Я знаю, — с неким самодовольством произнесла женщина. — Тренировать экстрасенсов — это искусство. В твое время о таком даже не думали. Тут нужны железные нервы.

Теперь авторитет Сабрины не вызывал вопросов у Нико. Мисс Андерс боролась за права экстрасенсов не только потому, что была близка к ним — из ее мыслей Крикс понял гораздо большее. Она знала Джеффа Хейза, чья смерть стала ее первой личной трагедией, раз и навсегда определившей выбор жизненного пути. Если Сабрина так много знала о Братстве Прорицателей и их политике, она могла знать и все, что касалось Нико Старра.

— Я хотел задать Вам личный вопрос, — обратился к ней алаказам. — Вы знакомы с Эусином Фанталленом?

— Да, — без колебаний ответила мисс Андерс. — Мы сотрудничаем.

Крикс почувствовал, как бешено забилось его сердце.

— Он знает, что я жив? — возбужденно спросил алаказам.

— Пока нет, — разочаровал его ответ Сабрины. — Позавчера на него напало какое-то странное существо — помесь человека и эрбока. Очевидно, очередное живое оружие «Р-инкарнации».

Никополидису показалось, что все его внутренности съежились от ужаса. Он сам встречался с ярко-красным монстром, и рана на шее, полученная во время их стычки, не затянулась до сих пор. Выходит, в тот же день Охотник пролил и кровь Эусина. Какая злая ирония судьбы.

— Наши медики смогли спасти его — с этого дня он на ногах, — добавила Сабрина. — Я могу позвонить ему, если ты хочешь.

— Это будет очень любезно, — воодушевился Крикс.

Он, конечно, еще не знал, что в первую очередь скажет Фанталлену. Алаказам обоснованно боялся изменений, которые могли произойти за тридцать лет. Он понятия не имел, чего ожидать. Но несмотря ни на что он хотел встретиться с другом и боевым товарищем, заменившим ему когда-то отца.

Мисс Андерс достала телефон и набрала номер детектива Фанталлена. Нико стоял рядом с ней и с замиранием сердца ждал ответа Эусина.

— Я слушаю, — прозвучал по громкой связи голос — неузнаваемый сухой твердый голос пожилого человека.

— Как Ваше самочувствие, мистер Фанталлен? — поспешила узнать Сабрина.

— Благодарю, мисс Андерс, я, как новый, — ответил Эусин. Все же в его поблекшем голосе сохранились неизменные интонации, говорящие об уверенности и мужестве.

— Я надеюсь, моя новость не приведет к сбоям в работе Вашего сердца, — иронично предупредила Сабрина его о том, что собиралась сообщить нечто крайне неординарное.

— Если это что-то, что заставит меня потерять ясность мыслей, позвольте, я первым озвучу новости, — предложил Фанталлен. — Джильду Бишоп обвиняют в убийстве ее тренера. Об этом сейчас можно прочесть во всех источниках. Если им верить, экспертиза показала обширное кровоизлияние в мозг без каких-либо причин в самом организме. Гойя умер, разыгрывая шахматную партию. Смерть наступила приблизительно за 1,32 секунды до того, как его левый глаз был пронзен черным ферзем. На шахматных фигурах, столе и других вещах полно свежих биологических следов Джильды.

Крикс нервно мотнул головой. Такой поворот, конечно, не стал для него неожиданностью, но теперь он очень переживал за Джилл. Ситуация накалялась, и Фанталлен был прав: лучше отложить шокирующие вести. А если все пойдет по плану, то Нико встретится с Эусином в спокойной обстановке, и они смогут общаться легко, не будучи обремененными иными проблемами. Алаказам телепатически сообщил мисс Андерс, что передумал сейчас уведомлять детектива о своем выживании, та ответила согласием.

— Не думаю, что Джилл действительно убийца, — подытожил Фанталлен. — Я смотрю на позу, в которой было найдено тело, и мне кажется, что-то было в руке у Люциана Гойи. Думаю, Джильде пришлось обороняться. Если будет нужно, я сделаю все, чтобы защитить ее. У Вас есть какие-то еще поручения для меня на данный момент?

— На данный момент нет, — сказала ему Сабрина. — Но завтра понадобятся Ваши связи в полиции. Нужно будет обеспечить полный порядок в Шафран-Айленде. Детали вечером при личной встрече в НЦИЭС.

— Хуа, — ответил Эусин.

Короткое и простое сленговое слово тронуло душу Крикса. Он сдержанно улыбнулся.

— Удачи, мисс Андерс, — как всегда пожелал детектив и повесил трубку.

Сабрина спрятала телефон в карман и взглянула на Нико.

— Я должен вернуться в гостиницу, — сказал ей Крикс, понимая, что обязан предупредить Джильду. Да, алаказамы предусмотрительно создали косвенные доказательства невиновности Стальной Леди, но сейчас ей все же стоило вести себя как можно тише.

— Вы же вызовете меня сюда, когда я вновь буду нужен?

— Разумеется, — ответила мисс Андерс. — Я позвоню в отель. Я уверена, что теперь ты справишься с отведенной тебе ролью.

— Хуа, — с улыбкой отсалютовал ей Крикс.

Он накинул белый пиджак, купленный специально перед визитом в НЦИЭС вместе с новой черной рубашкой и джинсами, и буквально помчался в «Западную Истерию».

Юджин Хасард шел по коридору «Санкториума», не замечая ничего вокруг себя. Он знал, что где-то рядом шагала Элма Торрес — отчаянная женщина, якобы спасшая жизнь мьюту, которая сейчас должна была отвести Эдмунда Себастиана и Елену к челноку «Ген. Супериор». Воздушный корабль доставит ученых в засекреченный офис Твоми, расположенный на искусственном острове, затерянном посреди океана. Хасард знал и то, что сам Макс Твоми уже ожидал их на борту, травясь сигарой, которую зачем-то попросил у Себастиана, прежде чем телепортироваться к челноку. Теперь некурящий Твоми, очевидно, докурит ее, даже если выкашляет легкие вместе с дымом, чтобы только отвлечься от всего, что случилось. Юджин оценил, что мьюту придумал не самый плохой способ. Кадабра последовал бы его примеру, если бы не навязчивый страх за собственное здоровье.

«Может, снизойдешь и объяснишь, зачем ты устроил это шоу?» — телепатически обратился Хасард к Абраксасу. «Ты знаешь ответ, — подал голос бог. — Равные мне боги могут помешать нашим общим планам, и мой смертный сын Максимилиан должен знать об этом. Сломить его непробиваемый атеизм могло только это «шоу», как ты выразился. Ты и сам еще недавно был таким, как он, разве нет?». «Ты ничтожество! — вскричал в мыслях Юджин. — Всемогущий бог творит все руками смертных — разве это не низость?!». «Важен результат», — дал сухой ответ Абраксас. Хасард оскалил зубы, словно от внезапной боли.

Группа ученых вышла на задний двор «Санкториума». На Экватор-Сити уже опускались сумерки, и белоснежный фасад медицинского центра казался теперь небесно-голубым. Челнок «Ген. Супериор» темной глыбой омрачал пейзаж ночного города, бросая длинную тень на брусчатку. Элма и Эдмунд направились к ожидавшему их спейсплану.

— Ты с нами? — спросила Елена Джина, коснувшись его руки.

Хасард не грубо, но крепко сжал ее ладонь. Он больше всего на свете хотел идти за ней, быть с ней всюду и всегда, но в планах бога его голос не решал ничего.

— Нет, — отвечал за него Абраксас. — Я должен уехать отсюда.

— Ты бежишь от кого-то или от чего-то? — осторожно поинтересовалась Элен. Видимо, у Джина плохо получалось скрывать нервозность. — Можешь не говорить, конечно, но если это так, то мы направляемся в надежное место.

— Тот, кто меня ищет, найдет меня и там, — был ответ. — Цель отъезда другая.

— Ладно, не буду тебя пытать, — ободряюще улыбнулась ему Элен.

Сердце Юджина застонало. Ее божественная улыбка стоила жизни!

— Мы еще свидимся, — заверила его золотоглазая кадабра перед прощанием.

— Я очень хочу этого! — искренне от своего имени ответил Джин и прижал ее к себе.

Он был готов разрыдаться, как малолетний абра. Он видел и чувствовал, как Абраксас, великий бог, создатель жизни, ранил своих детей, ломал их судьбы с неизменной надменной ухмылкой. Правда, без вмешательства этого бога Хасард вряд ли вообще встретил бы свою златоглазую богиню, но тогда он не знал бы и нынешней боли расставания. Наконец, он смирился с неизбежностью и отпустил Елену. Она взошла на борт челнока и махнула ему рукой. Доктор Полгар-Терек, специалист по атипичной генетике и наследственным аномалиям, будет занята любимым делом, с ней все будет хорошо… А что будет с Джином Хасардом — это решат высшие силы.

«Мы вернемся в Нью-Йорк, друг мой, — объявил холодный голос Абраксаса, — и в этом городе все закончится».

И это торжество предвосхищая,

Я высший миг сейчас переживаю! —

Уже не с иронией, а с издевкой над самим собой ответил Хасард и поплелся прочь от «Санкториума».

Эусин Фанталлен сидел в рабочем кабинете за столом, задумчиво уставившись в монитор. Его взгляд вперился в статью с заголовком: «Ответ от тех, кого мы приручили: Стальная Леди убивает бывшего тренера». Детективу казалось вдвойне подозрительным, что никто не выдвигал никаких версий о мотивах Джильды. Политическая ситуация перетекала в то русло, где недавнее заявление Гойи уже не имело значения, да и сам Гойя был всем безразличен — следовательно, никто не стал бы печься о его репутации и умалчивать о его далеко не безупречном тренерском прошлом. Статью словно сфабриковали так, чтобы в очередной раз очернить экстрасенсов. Фанталлен подумал, что, возможно, зря отказался узнать новость, которую хотела сообщить ему мисс Андерс. Нет, если бы это было что-то решительно важное, она озвучила бы информацию несмотря ни на что. Он, конечно, переспросит ее при встрече вечером, а до того было бы полезно попробовать отдохнуть. Боль в голове под темно-красной пластиной, заменяющей теперь фрагмент черепа, не пройдет еще долгое время, но, может быть, она хотя бы ослабнет.

Раздался телефонный звонок. Эусин снял трубку — ему звонил Ник Адельберт:

— Мистер Фанталлен. Вас еще интересует информация о Джильде Бишоп?

— Нет, Ник, отбой тревоги, — устало произнес Фанталлен.

— Понятно, — ответил гипно и уже хотел повесить трубку, но тут его взору предстало нечто, от чего у него перехватило дыхание: — А нет, постойте! Здесь какая-то фигня, в отеле «Западная Истерия»! Я не знаю, как описать… Эрбок…

— Ну же, говори! — подтолкнул его Фанталлен. Адельберт очень боялся, что детектив не поверит его словам, но Эусин уже подозревал, что за ужасное создание увидел Ник. Слова гипно подтвердили догадки Фанталена:

— Около десяти футов, ярко-красный, с человеческими конечностями! В одежде… ползет по зданию!

— Как ползет?

— Как ящерица, чтоб его! — взбудораженно кричал Адельберт. — Он уже на втором уровне! О Великий Абраксас, у окна номера, где сейчас живет Джилл!..

— Не нервничай, Ник! — приказал детектив. — Стой на месте. Я выезжаю!

— Стоп! — перебил его гипно. — Он развернулся… он не полез в окно, а шмыгнул под тротуар третьего уровня. Он движется к трубам, к водостоку. Мистер Фанталлен, эта тварь хочет пробраться в отель через канализацию!!!

— Понял, Ник! Спасибо! Я скоро буду! И не предпринимай никаких мер сам — этот гад может быть очень опасен.

— Ясен пень, — пробормотал гипно и бросил трубку.

Эусин встал, надел кобуру, туфли и плащ и, покинув особняк, твердо зашагал к аэрокару.

В Нью-Йорке уже настал привычный унылый вечер, когда в город вернулись Хан и Аттила. Басман был выжат, как лимон, после долгой сумбурной погони за кадаброй, отличившемся тем, что смог выжить в зоне крушения «Лугии». В Общине Гадов Босворт заставлял Хана ехать к госпиталю со странным названием «Санкториум», там Аттила устроил переполох среди младшего медицинского персонала, расспрашивая о Хасарде и, наконец, не получив вразумительного ответа, принял решение следовать обратно в Нью-Йорк.

Обратный перелет Хан помнил плохо — возможно, на борту его все же вырубило от усталости. Аттила вышел из челнока, шатаясь так, будто был прилично пьян, однако Басман подозревал, что на самом деле причина всего, что происходило с Координатором «Три-плэкса», крылась в том, что тот подцепил-таки какую-то неизвестную науке тяжелую болезнь. В пользу этой теории говорила не только раскоординированность движений, но и побледневшая до неестественного синеватого цвета кожа, под которой змеями проступали темные вены, и размазанная по воротнику безрукавки и шее кровь, сочащаяся из ушей Босворта. А то, что он сделал с Гоголем… наверняка, и этому наука даст объяснение — например, на животных возбудитель действует в сотни раз быстрее, чем на людей.

Зайдя за здание астропорта, Аттила прошел к мусорным контейнерам и отпустил руку Хана. Координатор с такой силой удерживал и тащил партнера за запястье, что тот уже не чувствовал руку, и пальцы его не слушались. Босворт, шатаясь, буквально упал на ближайший контейнер, упершись в него руками, — и его вывернуло.

— Этому телу… скоро придет конец, — прорычал он, вытирая лицо после нескольких продолжительных приступов рвоты. — Придется брать то, что под рукой, хоть оно и не протянет долго.

Он обернулся к Хану Басману и с поразительной (особенно как для больного человека) быстротой реакции вновь схватил его руку. Аттила торжествующе улыбнулся. Однако Хан не собирался уходить — он решил попробовать поговорить с Босвортом… если, конечно, тот Босворт, которого он знал, еще сохранился где-то в этом ужасном бледном теле в вонючей заблеванной безрукавке.

— Послушай, Тил, может, я смогу помочь тебе в твоих поисках? Зачем нам гоняться за этим кадаброй, опираясь лишь на свою «интуицию», если есть то, что сделает это за нас? У нас в лаборатории есть Охотник — Эрбок Охотник. Возьми машину — и мы поедем туда…

Басман надеялся на Себастиана. Главное затащить Босворта в лабораторию, а там профессор разберется. Но Аттила не стал и дослушивать предложение — он захохотал:

— Нет, нет, нет, — снова садистически забормотал он, — меня никто не может обмануть! Запомни: никто и никогда. А машину я возьму… Конечно, возьму.

Он усилил хватку и потащил Хана к стоянке аэрокаров.

Как только партнеры сели в машину, выражение лица Аттилы переменилось. Он уставился на Басмана так, словно видел его впервые в жизни. Посиневшие губы Босворта дрожали, он весь затрясся, как в лихорадке. Казалось, сейчас он потеряет сознание. Кровотечение из ушей возобновилось.

— Эй, Тил? Тебе нехорошо? — спросил Басман тихим голосом, полным беспокойства.

— Хан, — протянул Босворт булькающим голосом, наводящим на мысль о том, что его гортань была переполнена кровью, — прости…

И в следующую секунду его череп взорвался.

Хан Басман не успел ничего понять — его глаза заволокла непроглядная чернота.

Крикс Нико примчался в «Западную Истерию» так быстро, как мог. Его руки дрожали, когда он открывал электронным ключом дверь номера. Увидев Джилл, спокойную, в полном порядке, он немного остыл. Стальная Леди сидела за столом, скучая в ожидании.

— Я заказала суши, — совершенно беззаботно произнесла она. — Официант придет через пять-семь минут, так что ты подоспел к ужину.

— Ты знаешь, что пишут о тебе в сети? — обеспокоенно спросил Крикс.

Джилл встала и положила руки ему на плечи.

— Я ничего не боюсь! — глядя в глубину его черных глаз, заверила она.

— Я и не сомневался в этом, — ответил Нико. — Но я прошу тебя: будь осторожна.

Он осознавал, что уже успел неосознанно принять на себя роль ее отца, и теперь пытался опекать ее, в чем она давно не нуждалась. Но что он мог с собой поделать, если так привязался к ней?

— Не волнуйся, — почти что приказала ему Джилл. — Уже завтра мы проснемся в другой стране, а, может, и на другой планете. Благодаря тебе.

— Ты веришь, что у нас все действительно выйдет? — поражался Крикс ее словам, как в первый раз.

Джильда Бишоп улыбнулась:

— Я верю в тебя.

Он тоже улыбнулся ей, и алаказамы сели за стол. Через пару минут официант доставил в номер отеля суши-сет. Никополидис никогда не пробовал подобную еду, и сейчас он сам смеялся над своими неуклюжими попытками повторять действия Джильды, которая отлично управлялась с палочками, и над собственными многочисленными вопросами об ингредиентах блюда. Джилл тоже смеялась, и ее эмоции окрыляли Крикса. Ему было легко рядом с ней и в то же время сложно, он уповал на ее решительность и поддержку и в то же время так боялся за нее. Он сам не понимал своих чувств.

После ужина они легли рядом на кровать, собираясь вдвоем посмотреть какой-нибудь фильм. По первой же программе, попавшейся после включения телевизора, шел очередной репортаж о пирамидах над городом. В небе чуть ниже летающего объекта блестело послание: «Ни любви, ни секса! «Р-инкарнация» — это гигиеническое размножение! O*+SSS[]».

— Как насчет экстремизма? — с намеком спросила Джилл, запустив руку под майку Крикса. Тот вздрогнул от неожиданности.

— Да я же в отцы тебе гожусь… — обескураженно обронил он.

— Да что ж ты такой правильный?! — обиженно воскликнула Стальная Леди. — Ты помнишь меня аброй? Нет! А теперь я старше тебя, понимаешь! В чем твоя проблема?

Нико оторопел. Он никогда не замечал, как Джилл смотрела на него на самом деле. Эпизод в такси он просто выбросил из головы, так как тогда она не пребывала в ясном сознании. А после он не обнаруживал никакого подобного интереса, и считал все очевидным.

— Ты же тоже видишь во мне отца, а не мужчину… — озвучил он то, что все это время думал.

— Какая, к черту разница?! — развела руками Джильда. — Я вижу в тебе алаказама, подобного которому нет! Лучшего в мире! Да я жила памятью о тебе, именно потому что ты был один такой — неиспорченный, честный, с большой душой! Если бы в Шафран-Айленде появился мужчина, похожий на тебя, я бы убила своего тренера раньше и бежала бы к этому алаказаму! Завела бы с ним потомство, невзирая на все опасности, ведь я бы знала: этот мужчина точно защитит моих детей! И меня. И я больше никогда не буду сражаться. Разумеется, я бы поддержала революцию и участвовала в боях за Шафран-Айленд рядом с ним, но уже просто готовя еду для бунтарей или перевязывая им раны. Чтобы ни мне, ни моим детям больше не пришлось сражаться за себя! Ты понимаешь? Понимаешь, когда сломалась моя жизнь?!

Крикс с сожалением сдвинул брови. Он осознавал, что не понимал многого.

— Да, — виновато опустив голову, ответил он.

— И ты понимаешь, что если кто-то может спасти мою жизнь, то только ты? — прибавила Джилл. — Нико, неужели ты совершенно не воспринимаешь меня как женщину?!

Крикс отвел взгляд. Он видел в ней женщину. Конечно, видел, но не признавался себе в этом. И он точно никогда не решился бы сказать Стальной Леди о своем интересе или даже сделать откровенный намек. Он понятия не имел, как вести себя с женщинами своего вида, и потому в отношении Джилл занял позицию отца. Для него так было проще. Если бы сейчас Джильда вела его за собой, если бы дала подсказку…

— Не напрягайся — я и так знаю твой ответ, — прошептала она, словно услышала его мысли.

Крикс метался в сомнениях — не сон ли это. Оставив его на кровати с задранной футболкой, Джилл встала и начала расстегивать ремень джинсов. Никополидис, как прикованный, не шевелясь, смотрел на нее и все еще не верил глазам, да и остальному телу.

— Ну, ты что, ждешь, пока я передумаю? — стаскивая джинсы, бросила Джильда. — Быстро снимай штаны!

Два раза повторять такое не было нужно — Крикс в мгновение ока расстегнул ремень. Однако Стальная Леди была быстрее него — он едва успел спустить штаны до колен, когда она оседлала его. Она полностью руководила им, отчего ему было одновременно и приятно, и не по себе. Хотя с такими женщинами, как она, наверняка не может быть иначе. Крикс закрыл глаза, положил руки ей на талию и вошел в ритм.

На 1-м уровне Шафран-Сити Ник Адельберт стоял, припав к стене отеля спиной, и через плечо оглядывался вверх, туда, где видел ползущее красное чудовище. Пот градом катился по его вискам, гипно дышал тяжело, как после забега на среднюю дистанцию. Что-то красное попало в поле его бокового зрения, отчего он вздрогнул, но тут же взял себя в руки — это прибыл аэрокар детектива Фанталлена. Дверь машины поднялась вверх, и Ник впрыгнул в салон, не дожидаясь остановки.

— Пристегнись! — скомандовал Эусин и резко взял вверх.

Нервозный гипно вскрикнул от неожиданности. Детектив бросил на него укоризненный взгляд.

— В каком номере остановилась Джилл? — спросил он.

— Второй уровень, 39-й этаж… — начал Ник, но Эусин перебил его:

— Укажи окно.

— Предпоследний ряд, второе слева, — взволнованно пробормотал Адельберт, тыча пальцем в здание «Западной Истерии». — Слушайте, а Вам точно разрешено водить? Я знаю: сейчас Вы скажете: «Сядь за руль сам». И я бы сел, если бы не проклятая рука — у меня там началось воспаление, пальцы так отекли, что не сгибаются…

— Заткнись, Ник, — приказал невозмутимый Эусин. — У меня к тебе одно задание: по моей команде создать вокруг нас защитное поле. Это… прямо сейчас!

Гипно раскинул руки и закрыл глаза, создавая щит ментальной энергии. Детектив на полном ходу направил аэрокар в указанное окно отеля.