Свежий ветер, чистое небо, тёплое солнце, мягкая спина мака, Дженни в зелёном свитере и джинсах, ругающаяся и пытающаяся что-то приготовить на костре, а за ней обрыв, где внизу раскинулся город. Идиллия... Портили всё только арканайн с хаундумом. Они сидели рядом и глаз с меня не сводили, показывая всем своим видом, что ракетовцам нет веры, несмотря на то, бывшие они или нет. Я, в свою очередь, их игнорировал, насколько можно в подобной ситуации. Зато Мэдди косилась на них в ответ и хитро улыбалась.

— Нив, где консервы, что я тебе дала? — отвлёк меня от безмятежного времяпрепровождения голос полицейской.

— Они где-то в рюкзаке, — ответил я, стараясь проигнорировать ревнивое урчание покемонов Дженни.

— Где-то... — задумчиво пробормотала офицер, роясь в моем мешке. — Фляга с водой... Еда для покемонов... Покеболы... Коробка печенья... Нижнее белье... Ещё еда для покемонов... Вилка... Миска... Ещё коробка печенья. Аптечка. И снова еда для покемонов... Какие-то детали от покеболлов... Отвёртка... Да сколько же у тебя еды для покемонов?.. Тёплое одеяло. Печенье без коробки... Фу, мерзость! Сивадл!..

— Это не мой! Выброси этого дармоеда!

Дженни брезгливо выбросила гусеницу из рюкзака и та демонстративно неспешно уползла под наши негодующие взгляды.

— У тебя не рюкзак, а чёрная дыра! — офицер вернулась копаться в моих вещах.

— Всё своё с собой, что поделать, — развёл я руками.

— Хм... О... Дневник, — полицейская ехидно улыбнулась. — Посмотрим, что ты тут пишешь... «Мэнки ёст...» Что?!

— «Бунаны», — ответил я.

— А? — Дженни непонимающе на меня уставилась.

— «Мэнки ёст бунаны. Дирется кагда дергают за хвост. Любит спат в моей кравати».

Полицейская улыбнулась и стала листать дальше «мой дневник».

— Не думала, что ты так много знаешь о покемонах.

— Я и не знаю. Это не мой дневник, — лениво ответил я, смотря на оранжевую полоску на небе.

— Э? Получается, я зря листаю эту макулатуру в поисках твоих темных тайн?! — Дженни гневно хмыкнула.

— Получается, что так.

— Зачем тебе вообще таскать чужие записи?! Можешь же купить нормальную энциклопедию, — после этих слов дневник полетел обратно в рюкзак. — Ага! Вот и консервы!

Скоро в котле закипело варево, и запах вкусной еды достиг моего носа. Арканайн с хаундумом тоже учуяли еду и, нарушив свой пост, развернулись к хозяйке, синхронно махая хвостами. Мне показалось, что самое время спуститься с мака и устроить трапезу, но не тут-то было. Покемоны Дженни тут же встали между мной и костром.

— Эй, Джул, Эбони! Прекратите! — сердито окликнула их Дженни.

Обе собаки недовольно покосились на неё, но так и не сдвинулись с места.

— Они от меня в восторге, даже шагу ступить не дают! — проворчал я, присаживаясь на бревно у костра.

— Что поделать, они тебя явно приревновали ко мне, — ответила мне рыжая полицейская, наливая что-то из котла в тарелку.

Я принюхался к бурой субстанции. Ладно, мне приходилось есть вещи, которые выглядели и пострашнее.

— Нив.

— М-м-м? — еда была уже у меня во рту.

— Мэдди ведь твой первый покемон?

— Угу-м, — ответил я, пережёвывая пищу.

— Но как так вышло... ну, то есть они довольно специфичны, и их вообще редко используют тренера, и...

— ...и ещё они воняют, жрут что и кого ни попадя, медленны, их используют чаще всего преступники, и вообще есть более эффективные ядовитые покемоны, — закончил я, проглотив еду.

— В общем... да. У меня с Джул всё просто — мой отец был полицейским, я с детства хотела пойти по его стопам, вот он и подарил мне гроулита... Но... твои родители ведь не были преступниками? То есть, я бы не удивилась, учитывая твое воспитание, но...

— Не знаю. Я почти не помню их. Знаю только, что отец из Канто, а мать из Палдеи, — пожал я плечами, накручивая ложку за ложкой из миски.

На время воцарилась неловкая тишина. Вечер резко сменился ночью, и мы вдвоём сидели друг напротив друга возле костра в полной темноте. Звёзд не было видно из-за огней Дрифтвейл Сити, а тишину нарушало только далёкое поскрипывание ливанни.

— Наверное, мне не стоило спрашивать, прости... — замялась Джейн.

— Мне всё равно. Они меня бросили ради своей глупой войны, больно уж надо их знать... Ты хотела узнать, почему мак? Это долгая история. Впрочем, коротких историй и не бывает...

Была поздняя осень, и Виридианский лес был полностью жёлтым, это я отлично помню. Мой обветшалый дом стоял рядом с ним, и поэтому ко мне сползалась куча насекомых на зиму, пытаясь меня выжить. Каждый раз мне удавалось каким-то чудом отбиться. В ту осень мне было уже девять лет — где-то год с окончания войны и ещё три спустя, как меня бросили. Иногда меня навещал профессор Саймон из Паллет Тауна, он вроде как должен был быть моим опекуном. На самом деле профессором он не был, всего-то ассистентом, и видеть его мне доводилось только тогда, когда он возвращался из бара.

...Немного шатающийся профессор стоял на пороге моего дома:

— Привет, Нив. Да ты, смотрю, совсем не растёшь!

— Профессор! — тогда он для меня был единственным близким человеком и я, как любой другой ребёнок, радовался приходу гостя.

— Вот, держи! — он протянул мне уже подрастаявшее мороженое.

— Спасибо! — мои глаза, должно быть, сияли от счастья. Профессор, конечно же, всегда что-то приносил с собой, но обычно это были какие-то соленые орешки или чипсы, или ещё что-то в этом роде. В общем, какую-то ерунду, но опять же, для ребёнка только этого и надо было.

Профессор же вошёл в дом и сел на полуразвалившийся диван, но тут же подскочил — из прогнившей обшивки вылезло несколько пружин и уткнулись в его пятую точку.

— Совсем за домом не следишь! — пожаловался мой гость, потирая ягодицы. Мне лишь оставалось недоумённо смотреть на него, поедая мороженое, которое, похоже, было немного с песком, но мне на это было всё равно. Немного помолчав, он открыл рот и хотел что-то сказать, но так ничего и не произнёс. Мне он тогда напомнил мэджикарпа, пытающегося глотнуть воздух на поверхности воды. Но в конце концов он заговорил:

— Тут такое дело... Тебе нельзя здесь больше оставаться.

— Почему? — моему детскому удивлению не было предела.

— Ну... — профессор замялся, для него это был трудный разговор, который, к тому же, ему приходилось вести с ребенком. — Понимаешь, твой дом... в общем, налоги, все дела, ну, ты понимаешь.

— Нет, — да и как это должен был понимать ребенок?

— А ещё недавно приходили из госдепартамента, ну, и... тебя тоже забирают от меня.

— Как? — мне тогда казалось, что со мной обходились как с вещью, что, в общем-то, было правдой, со мной действительно так и обошлись.

— Ох, да кто их знает, что им там не понравилось... Но ты не унывай, тебя забирают в приют, там у тебя будет много новых друзей... Т-ты только не плачь!

Но было уже поздно. Слёзы текли у меня по лицу, хотя реветь мне не хотелось. Они просто текли. Вот ты сидишь у себя дома, живешь своей жизнью, а потом к тебе приходят и забирают тебя, и дом, и твою прежнюю жизнь. Всё...

Тем же вечером пришли люди. Они ходили по моему дому, как по своему собственному. Устраивали «опись имущества» но это было скорее похоже на список мусора. А потом пришла какая-то толстая тетка и поволокла меня за руку из дома, ничего не объяснив, попутно вырвав и выбросив из рук куда подальше обшарпанную плюшевую теддиурсу. Она затолкала меня в машину на заднее сиденье, а сама ушла обратно в дом. И вот, сидя там, смотря на свой дом, ко мне на ум пришла ассоциация с насекомыми. Они все пытаются забраться в мой дом, отобрать его у меня, а у меня не хватает сил сопротивляться...

К моей удаче, дверь машины не была заперта, и мои ноги сами понесли меня в Паллет Таун. В тот дождливый осенний вечер, который уже превратился в ночь, профессор Саймон еще не спал. Он с каким-то страхом и ужасом смотрел на меня с порога своего дома. Наверное, видок у меня был тот ещё после всех этих грязных луж.

— Профессор, дайте мне покемона!

— Ч-что? — послышался полный недоумения возглас.

— Дайте мне покемона! Я знаю, у вас есть! Вы ведь профессор! — у моего детского разума была железная логика. В то мгновение во мне пылал энтузиазм.

— Н-но, зачем... Подожди, тебя ведь должны были забрать! Что произошло?!

— Я заберу свой дом обратно, ведь так поступают тренеры покемонов! Поэтому, дайте мне покемона!

— Что за глупости?! Это ничего не решит. Да и нет у меня никаких покемонов, даже своих! — вспылил Саймон.

— Но вы ведь профессор, у вас должно быть их много! — мой детский голос почти сорвался на крик.

— Да нет у меня никаких покемонов! И никакой я не профессор! — вспылил он.

Улицу прорезал свет от автомобильных фар. Это приехали за мной.

— Пожалуйста! Они уже здесь! — это была моя последняя просьба, полная отчаяния. Но мне ничего не дали, кроме как подзатыльника от той толстой тетки.

— Ты что творишь, мелочь?! — она грубо схватила меня и попыталась влепить ещё один подзатыльник, но мне удалось извернуться и укусить её. За это мне прилетело так, что в ушах зазвенело, во рту почувствовался вкус крови, а мое лицо оказалось в грязной луже.

Ко мне доносились какие-то возражения профессора Саймона и крики тетки, а потом меня-таки бросили в ту треклятую машину и увезли. А потом... я не хочу вспоминать. Со мной обходились как с вещью, как и с другими детьми в приюте. Из-за моих постоянных попыток сбежать всех наказывали, и меня все за это ненавидели. Но мне было всё равно. У меня был дом, куда можно было сбежать. Дом, из которого надо было выгнать насекомых... Иногда мои попытки удавались, и требовательный ребенок оказывался на пороге профессора Саймона, но у того ничего не было. В третий мой удачный побег, что было спустя где-то месяц, профессор всё-таки сдался...

— Вот, Нив, твой первый покемон, — в мои замерзшие руки упало яйцо фиолетового цвета. — Только в приюте запрещены покемоны, — предупредил меня изрядно нетрезвый Саймон.

— Спасибо, профессор! — мне хотелось прыгать от радости. Но яйцо казалось мне таким хрупким... И поэтому аккуратно, уже вдвоём, мы покинули Паллет Таун.

Последние листья Виридианского леса падали вслед за нами, уходящими в сам Виридиан. Выживать мне приходилось не первый год, поэтому протянуть до вылупления яйца мне удалось. А граймеры растут довольно быстро.

Весной мы уже стояли у моего дома. Точнее там где должен был быть мой дом. Но его не было. Его снесли. Осталась лишь куча мусора... Вот так у меня не осталось места, где можно было бы жить.

Я смотрел в костер, вспоминая те чувства, когда твою жизнь превращают в кучу мусора среди опавшей листвы, в которой удаётся найти лишь какой-то дневник твоего отца, что давно бросил тебя... Мой взгляд поднялся на Джейн, которая подсела ко мне и обняла меня. Крепко-накрепко. А я уткнулся лицом в её плечо, пряча слёзы. Мы сидели так молча, пока не погас костер.