Автор оригинала: treewhisker

Ссылка на оригинал: https://archiveofourown.org/works/37239970

Когда нужно было укрыться от городского шума, гора Коронет почему-то казалась очевидным вариантом. Тамошние покемоны давно к нему привыкли, ну а о присутствии Мелли можно не беспокоиться: сегодня его больше интересовали празднества.

Подъем был довольно простым. Опытным взглядом он находил удобные выступы в скалах и забирался на них в поисках места, где можно усесться. Его флейта болталась у бедра. Он ею почти не пользовался.

Несмотря на это, леди Снизлер пришла составить ему компанию. Она сидела рядом, склонив голову набок. Перо на её голове слегка касалось земли. Вдалеке в небе мерцали огни. Для людей внизу яркие вспышки сопровождались громоподобными раскатами, но здесь, на горе, их почти не было слышно. Леди завороженно наблюдала за ними. Должно быть, кланы редко запускали фейерверки.

Фейерверки… Разве ему говорили, как они называются? Разум Инго отчаянно хватался за остатки воспоминания, но оно неумолимо ускользало. Пытаться удержать эти моменты ясности было все равно что пытаться поймать дуновение ветерка, мимолётного и неуловимого. К счастью, последовавшее за этим разочарование промелькнуло так же быстро.

Он уже знал, что лучше не заставлять себя вспоминать, когда подсознание так сильно сопротивлялось. Толку от этого никакого, только голова заболит, а сегодня как-никак праздничный день. Даже если Инго не особо стремился участвовать в самом фестивале, он всё ещё мог по-своему им насладиться.

Снизлер вопросительно мурлыкнула, вырвав его из задумчивости. Покемон щёлкнул когтями, будто спрашивая, всё ли в порядке. Леди Снизлер хорошо различала настроения Инго, тогда как большинству его знакомых из клана только предстояло овладеть этим навыком.

— Да, миледи, я в полном порядке, — сказал Инго тише, чем обычно. Его ответ не убедил покемона, но Снизлер всегда тепло к относилась к своему стражу и без необходимости не стала бы на него давить. Они погрузились в дружеское молчание, наблюдая, как небо озарялось фейерверками.

С такой высоты фонари в деревне сливались в одно большое светлое пятно. Честно говоря, ему больше нравилось смотреть на деревню с расстояния. Инго никогда особо не ладил с её жителями, за редким исключением. Он был слишком громким и в то же время скупым на эмоции, а его странные фразы и манеры вводили всех в недоумение. Чужак как среди жителей Джубилайф, так и среди членов клана Жемчуга.

Здесь, в горах, ему составляли компанию только Снизлер и другие покемоны. Здесь он был просто Инго. Не страж Инго (Снизлер практически его усыновила если уж на то пошло), не бедняга, спасённый кланом Жемчуга, не странный человек, упавший с неба. Просто Инго.

— Это называется «фейерверк», — внезапно сказал он, нарушив тишину. Краем глаза он заметил, как Снизлер подняла на него взгляд, а затем снова перевела его на небо. — Внутрь них кладут порох и маленькие фрагменты других веществ, благодаря которым и получаются эти яркие цвета. Обычно их запускают на праздники.

Из всего, что он мог вспомнить, в голове почему-то всплыл этот маленький, но занимательный факт. У него всегда была хорошая память, особенно на всё, что касалось сражений с покемонами. Сам того не осознавая, он продолжил:

— Для меня они всегда были слишком громкими. Моему брату тоже так казалось, поэтому мы часто оставались в метро, где было тихо, или выходили на подъемный мост, чтобы посмотреть на них издалека.

Последовала долгая пауза. Снизлер удивленно на него уставилась, и до Инго наконец дошло, что он только что сказал. Его брови слегка нахмурились, но обрывки воспоминаний по-прежнему ускользали.

Снизлер осторожно похлопала его по плечу, стараясь не поцарапать когтями. Она была одной из немногих, кому он позволял прикасаться к себе; ещё одна из его причуд. Конечно, были люди, похожие на него по характеру, и таких немало. Но даже среди них он чувствовал себя одиноким, ведь темы, которые его интересовали, были для них чужими и непонятными. Как можно объяснить, что такое поезд, когда он сам едва ли понимал, что это? Инго знал его форму, звук, но, когда он пытался описать всё это, слова покидали его. С каждой попыткой его всё сильнее снедала тоска.

Но он не переставал пытаться. Одна мысль об этих «поездах» пробуждала тёплое чувство, словно они были его страстью. Его плащ и фуражка, какими бы изодранными они ни были, вызывали нечто похожее. Инго не мог с ними расстаться.

Ирида понимала его. Она не сочла оскорблением то, что он носил своё пальто поверх одежд клана. Ирида была одной из немногих, с кем он не чувствовал себя чужаком. Но самое главное, она принимала его таким, какой он есть.

Попав сюда через разлом, он почти ничего не помнил, помимо собственного имени, и отчаянно цеплялся за те крохи воспоминаний, что всё ещё болтались в его голове. Кто он без них? Он упрямо отказывался изменять своим чудаковатым привычкам из-за страха окончательно потерять себя. Потому он был громким, делал непонятные жесты, и в половине случаев его слова не имели смысла ни для кого, кроме него самого.

Несмотря на всё это, Ирида взяла его под свое крыло и направила к леди Снизлер, которая, в свою очередь, приняла его в свою семью (состоящую исключительно из снизилов; Инго не знал, как к этому относиться). Они обе слушали его. Не понимали, но слушали.

Он смутно вспомнил, как его брат вечерами охотно обсуждал с ним эти загадочные «поезда». В небе взорвался фейерверк, и вместе с яркой вспышкой угасло и воспоминание.