Плачь, Маленький Лорд,

Это скрипка тебе отдает свои слезы.

Скрипкам все можно, даже не врать...

(Jam, Маленький Лорд)

Я учусь в специализированной школе. Это интернат... и отсюда выходят сертифицированные специалисты-покемоноведы. Это Академия «Драгонайт».

Я лежала на кровати и глядела в потолок, когда в комнату зашла моя соседка. Постояла в дверях, не зная, что сказать, тяжело вздохнула. Медленно подошла ко мне, села рядом, на самый краешек этой жесткой ученической кровати. Первое время нам казалось, что на таких досках не уснуть. Но потом привыкли. Мы здесь третий год.

- Говорят, тебя не взяли, – тихо проговорила она. Почти не вопрос, почти утверждение. Значит сказал кто-то, кому она верит. Интересно, кто?

- Я провалила тест.

Внутри было как-то очень пусто. Все равно. Ни обиды, ни злости, ни слез. Пусто. Как если бы я рассказывала про то, что небо синее, а трава зеленая.

- Сколько ты набрала? Может, ты потом разовьешься... так ведь бывает, тот же Андре сначала на тесте вообще только двадцать баллов набрал, зато под конец обучения всю сотню со своим Гипно выдавал!

Я знаю, что она пытается меня утешить. Но вот теперь я начинаю чувствовать раздражение.

- У меня восемь баллов из ста.

Я бы хотела остаться одна. Одной быть проще. Нет людей – нет объяснений.

- Как же так... – она никак не может поверить. – У тебя ведь и мама была психиком... Ведь по женской линии должно обязательно передаваться! Может, это ошибка? Может там результаты перепутали?..

- Не говори ерунды. Результаты не могли перепутать. Просто... просто я не буду психиком.

Зато теперь я знаю, кто я. Самое большое разочарование нашего выпуска. Может вообще из Академии уйти? Тогда не будет этих взглядов, объяснений, оправданий... Куда бы я теперь не пошла, меня будут преследовать эти «всезнающие» сплетни: «А, это же та самая... Все были уверены, что она пойдет на Алаказам... А ты не слышал? Она провалилась, да-да, она! А ведь у нее мама... может и не дочь?» Но если я уйду, это будет истинным поражением.

- Да как же так... ты же так мечтала об Абре...

Она все не унималась. Теперь вот вскочила, заходила по комнате. Наверное, руками размахивает. Я смотрю только на потолок. И снова ничего не чувствую.

- Куда ты теперь? Если не Алаказам...

- Не знаю. Может быть, останусь на общем. Или к тебе, на Старми пойду...

- Может, на Абсол попробуешь прорваться?

- Там уже есть семь человек. Они не возьмут больше.

Не хочу говорить. Ни о чем и ни с кем. Но она этого не поймет. Она болтушка. И обязательно делится любыми своими переживаниями. Мы с ней совсем разные... Она успешна, а я неудачница, например.

Она знает, чего хочет, я не хочу ничего.

- А может на цветочный? Обоняние у тебя хорошее, вкус тоже...

- Еще предложи перекрасить волосы в розовый и пойти на медицинский. Я не хочу делать духи. Я хочу быть тренером. А не ученым, не медсестрой или кем-то еще. Тренером. Боевым. Путешествующим.

Я помню, она как-то спросила меня: а зачем? Зачем обязательно тренером? Она домоседка. Учится, чтобы вернуться в родной город и работать там в аквапарке или береговой охране. А я хотела уйти отсюда. Не из Академии, а просто. Всегда идти. Пока хватает сил. До тех пор, пока я не уйду окончательно. Уйти по-настоящему – это забыть и захотеть вернуться. Сейчас я не хочу ничего.

- Если так, то тебе лучше на общем, наверное...

В дверь постучали. Аккуратно, вежливо и четко. Учитель, наверное. Я вскочила, быстро разгладила постель, поправила форму и встала по стойке смирно. Соседка всегда смеялась над этой моей привычкой, но я серьезно отношусь к вопросам дисциплины.

- Войдите!

В комнату вошел не старый еще мужчина с длинными седыми волосами, собранными в хвост. Черная форма – ни складочки, ни пылинки! – сидела на нем идеально. Пронзительные серые глаза, казалось, видели все.

- Здравствуйте, Учитель.

- Элис, могу я поговорить с Ханако наедине?

Он всегда корректен и вежлив. Моя соседка неловко поклонилась и вышла. Когда ее шаги затихли, Учитель жестом указал на кровать. Сам сел на стуле напротив. Кстати, на стуле он сидит всегда неприлично: верхом, опираясь грудью на спинку.

- Ты провалила тестирование на наличие пси-способностей. Есть идеи, почему?

- Полагаю, потому что у меня нет пси-способностей, - я не хотела дерзить. Но ответ вышел довольно резким.

- Отложим. Иные версии?

- Учитель, иных объяснений быть не может. У меня нет таланта. Я просто... обыкновенная.

В душе слабо колыхнулся старый протест. Всю свою жизнь я боялась оказаться обычной. Банальной. Не необыкновенной. А сейчас, когда это случилось, я не чувствовала ничего.

- Ты неправа. Способности у тебя точно есть. При поступлении всех учеников тестируют в том числе и на пси-способности. Тогда ты показала лучший результат: семьдесят два балла. Нормальный взрослый психик в среднем выдает столько же. Ни у кого не было сомнений в том, какая у тебя будет специализация на третьем курсе. Почему же сейчас у тебя так резко упал уровень?

- Я не знаю, Учитель, - я покачала головой. Его слова не встретили никакого отклика во мне. Мне было все равно. Белый потолок и тишина – это все, чего я хотела.

- Ханако, если что-то случилось, ты всегда можешь рассказать об этом мне, - пустые общие слова, Учитель. Ничего не случилось, а если и случилось, то мне все равно. Но внешне я ни за что не покажу своего отношения к вашим словам. Я кивну и вежливо скажу «спасибо».

- Спасибо.

Учитель вдруг вскочил и с каким-то отчаянием махнул руками.

- Ханако, почему ты молчишь?! Ведь это же твоя мечта! Ты можешь пройти этот клятый тест, но почему-то не проходишь. Ханако, я помочь тебе хочу, я не просто так тут говорю! Но мне нужен твой ответ, Ханако, твое желание что-то делать!

- Учитель... Я... я уже не уверена, что это моя мечта. Я ничего не хочу сейчас. Я не знаю, почему, - голос был как будто не мой. И слышала я его откуда-то со стороны. - Мне... мне все равно.

- Вот значит как... – проговорил он со странной интонацией. – Пойдем, пройдемся.

Идти не хотелось. Но Учитель сказал, значит надо идти.

Мы вышли в сад. Мимо пролетела пара Батерфри. Завидев Учителя, сделали реверанс в его сторону. Одну из них я узнала, а вот вторая была мне незнакома. Наверное, недавно эволюционировала. Мы прошли мимо группки первокурсников, которым пожилой Учитель рассказывал про особенности покемонов-насекомых. Скоро поведет их в каменистую часть сада, попробует выманить Шакла. Помнится, нашему курсу не повезло. Шакл вылез и попробовал нас атаковать. К счастью, с нами был наш Учитель. Он выпустил своего Пиджеота, и Шакл сразу сник. Но гладить его тогда никто не захотел.

Мы шли в неизвестную мне часть сада. Наконец Учитель жестом указал мне на полянку с цветами. В центре росло большое дерево. Внезапно я поняла, что именно было не так: тишина. Абсолютная тишина. Ни пения птиц, ни голосов людей, ничего. Я оглянулась на Учителя. Он шевелил губами, но я не слышала ничего. И вот тут я испугалась. Я попробовала сказать «Учитель, я вас не слышу!», но не услышала собственного голоса. Тогда вскинула руки к ушам и замотала головой. Я пыталась жестами показать Учителю, что ничего не слышу. Он тоже забеспокоился, активно зашевелил губами – но мне-то что?! Я не могла понять, что он говорит. Тогда он показал мне ладонь – «жди», и указал на дерево – «здесь». А сам ушел куда-то.

Я уселась под дерево и ощутила уже знакомое безразличие. «Я не хочу оглохнуть!» – думала я, пытаясь вызвать в себе хоть какие-то эмоции. Умом я понимала, что я действительно не хочу оглохнуть, но страх ушел, только чуть-чуть иногда шевелился где-то на окраинах души. «Я не смогу заниматься музыкой!» - я уцепилась за эту мысль, потому что она вызвала во мне искреннее сожаление. Я люблю музыку... Мне плохо без нее.

«Но ведь сегодня ты все время хотела остаться в тишине?»

- Это была не я...

«А кто?»

- Другая я. Мне нужна музыка, я помню, я знаю это!

«Что еще тебе нужно?»

- Свобода. Мне нужна свобода. И правда. Я устала ото лжи, чужих ожиданий и надежд. Никто не смотрит на меня. Все смотрят на кого-то другого, думая, что это – я.

«А кто – ты?»

- А ты?

«Я – Алаказам»

Я вскочила и оглянулась. На краю полянки парил Алказам куратора психического факультета. Тот самый, который наблюдал за моим тестированием.

- Я слышу тебя потому, что мы общаемся мысленно?

«Да. Ты потеряла слух. На очереди зрение»

- Почему?! За что?!

«Думай»

- Это даст мне ответ?

«Это даст тебе правильный вопрос»

- Чем плохи мои?

«Они неправильные»

- А правильный, надо полагать, «зачем»?!

«Верно»

- Так зачем?

«Думай»

- Это как-то связано с тем, что я получила восемь баллов?

«Да. И нет»

- В смысле? – я начинала злиться.

«Да, связано. Нет, не восемь. Ты набрала девяносто семь баллов»

- Что?.. – внутри начали просыпаться настоящие эмоции. Сначала злость, потом удивление... потом новая злость. – Зачем они мне солгали?!

«Они не лгали тебе. Я солгал им»

- Зачем?!

«Чтобы спасти тебя. Ты набрала девяносто семь баллов не проходя обучение. Ханако, девяносто семь. Без покемона. Твои способности слишком сильны. Они ранят тебя. А если ты возьмешь психического покемона, то и его тоже. Тебе не дадут маленькую Абру, пока ты не научишься управлять своими способностями. Иначе ты сожжешь ее разум»

- Зачем было лгать мне? Почему нельзя было просто сказать?..

«Чтобы ввести тебя в это состояние. Когда ты отчаиваешься, ты лишаешься эмоций. Нужно было, чтобы ты думала, а не чувствовала»

- Я не понимаю. Зачем все это?..

«В тебе проснулась надежда. Напрасно. Ты очень сильный эмпат, твои чувства усиливают твои способности. Тебе надо открыть пустоту в себе. Сделать свои чувства другом, а не врагом. Научиться вызывать их по желанию и по желанию избавляться от них. Ты погрузишься во тьму. И выйдешь из нее только в том случае, если сумеешь справиться с своей силой»

- Это ты сделаешь со мной? – я не знаю, чем можно угрожать Алаказаму. Но такого я прощать не собираюсь.

«Нет. В основном это делаешь с собой ты сама. Я лишь солгал людям о результатах теста. А ты... твои способности не подчиняются тебе и пытаются разрушить тебя»

- Почему?

«Потому что ты ненавидишь этот мир. Потому что ты не хочешь жить»

- Неправда...

«Ты полна саморазрушения»

- Нет.

«Да. Ты презираешь себя. Не отрицай этого. Не лги. Мне ты можешь не лгать. Когда станет совсем плохо, вспомни этот разговор... и попробуй принять этот мир»

Он исчез. Я села на прежнее место, пытаясь найти несоответствие в его словах. Он снова лжет, он обязательно лжет... все лгут, все...

Так. Успокоиться. Зачем я здесь? Чтобы найти ответы. Где мне их искать? В себе. Зачем они мне? Чтобы решить мою проблему. В чем моя проблема? Я оглохла и скоро, если верить словам Алаказама, ослепну. Потом, надо полагать, потеряю чувствительность. Какие ответы помогут мне решить эту проблему? Правильные. Какие? Я должна принять себя и этот мир.

Это прозвучало так лживо, так фальшиво, что я не выдержала, встала и заходила по поляне, делая широкие энергичные шаги.

Да что за бред?! Как моя ненависть или приязнь могут влиять на мои способности? Впрочем нет, они не влияют на мои способности в целом. Только на их направленность. Миру повезло. Я усмехнулась. Если бы я ненавидела мир больше, чем себя... у меня не было бы проблем. Они были бы у людей вокруг.

Вдруг сильная боль скрутила меня. Наверное, я кричала, не знаю. Но боль была... невероятной. Я упала и каталась по земле, не в силах уйти от этой боли. Кто-то схватил меня за руки, я забилась в этом захвате. Мне что-то сунули в рот - чтобы я не откусила язык, как я поняла потом. И тут боль исчезла, так же внезапно, как и появилась.

Я лежала на земле, тяжело дыша и дрожа всем телом. Надо мной склонился Учитель. Наверное, это он меня держал. Он что-то говорил, но я не слышала. А потом я потеряла сознание.

Ненавижу больничный запах.

В медицинском корпусе я пролежала довольно долго. Почти месяц. Когда приходила моя соседка, я притворялась, что сплю. Учитель принес мне учебник языка глухонемых. Я валялась на кровати и разминала пальцы, временами складывая бессмысленные предложения, наподобие «Зеленые идеи яростно спят». Мне было плохо. Еще дважды были приступы той страшной боли.

Учитель откуда-то узнал о причине моих мучений. Наверное, ему сказал Алаказам. Он мой Учитель, а значит должен знать... Но было бы лучше, если бы он не знал. Тогда бы он не читал мне мораль каждый раз, когда приходил. Благодаря этому я быстро освоила азбуку и некоторые жесты, но... но меня утомляли его нравоучения. Возможно потому, что он был прав. Возможно потому, что и я тоже была права.

За что можно полюбить такую, как я? Ни за что.

Потом я потеряла зрение.

Я лежала на кровати и не делала ничего. Теперь от мыслей сбежать не удавалось. Приступы участились. У меня было три приступа почти подряд. Я думала, что умру. Нет, я надеялась на это. Как овощ... ничего не видеть, не слышать... и терпеть эту боль. И думать. Постоянно думать. Нет ничего хуже твоих мыслей, когда ты уже знаешь их наизусть. Это только в книжках можно часами сидеть и медитировать, думая о чем-то одном. В реальности ты понимаешь, что уже все сказано, меньше, чем через час. И когда нет выхода, когда нельзя заняться чем-то иным, ты оказываешься в оковах собственной пустоты. Внутри меня нет и никогда не было той великой глубины, о которой я с гордостью писала в своих псевдо-философских эссе. Внутри меня пустота.

Кажется, я начала сходить с ума. Я не знала, когда я сплю, а когда бодрствую. Картинки, являвшиеся перед моим внутренним взором – единственным, у меня оставшимся, - всегда были ужасны.

И я попыталась найти выход из этого страшного водоворота. Я нашла его в памяти. Я вспоминала, как можно подробнее, напрягая все силы. Вспоминала, как прошел первый день в Академии, как проходили уроки. Вспоминала лица, слова, имена... Я никогда не помнила имена, они всегда выпадали. Вместо них была функция: Учитель, соседка, библиотекарь... Или внешний признак: светловолосый мальчик, любящий кошек, синеглазая девочка с первого курса, которая все время дергает левым глазом. Теперь я пыталась вспомнить имена. И места, в которых бывала. Вспоминала наш сад, что где находится, кто где живет... Вспоминала, как мы помогали профессору Оуку. Мы приехали к нему на практику и ухаживали за покемонами, которых он изучал в лаборатории.

Но память не может заменить жизнь. Мне было плохо. И однажды я поняла, что плачу.

Я никогда не плакала. В детстве меня несколько раз показывали психологам, но они не нашли никаких отклонений в моем развитии. Я просто никогда не плакала. Из упрямства, наверное.

А вот теперь... заплакала. И никого не было рядом.

А потом начался приступ. Он длился дольше, чем все предыдущие. Или мне так казалось, я не знаю.

Когда он закончился, я вдруг поняла, что хочу жить.

Хочу смотреть на все своими глазами. Хочу слышать все своими ушами. Хочу ходить по земле, прикасаться и чувствовать прикосновения, хочу прыгать, плавать, любоваться цветами, петь... Я поняла, что хочу смеяться, искренне, от души, полно, как никогда не смеялась раньше. Хочу дружить. По-настоящему. Хочу верить кому-то. Хочу мечтать. Хочу добиваться своего.

Я поняла, что хочу жить.

И сразу стало как-то легче.

Я глубоко вздохнула. Итак, что мы имеем? Мы имеем разум, запертый в теле. Разум захотел жить. Хочет ли жить тело? Да. Хочет ли разум жить в этом теле? Раньше нет, теперь да. Точно? Я прислушалась к своим ощущениям. А что мне, собственно говоря, в своем теле не нравилось? Мышиные волосы, пустые глаза, ручки-палочки. Я могу это исправить? Что-то да. А хочу? Если мне это все так не нравилось, почему я не пыталась ничего исправить? Так. Мне нравилось себя жалеть. Ну что за слабость...

Я остановила себя. Хотела себя жалеть – ну и что? А разве нельзя? Разве нельзя хотеть внимания к себе? Отчего нельзя? Можно. Значит, давай пожалеем себя.

Я вспоминала все. Но уже не так, как раньше. Не сухой пересчет фактов и не самообвинение, а с любовью. Я попыталась внушить себе, что каждый миг, прожитый мной, - это произведение искусства, это маленький и теплый комочек, который хотел, чтобы его полюбили. Не ошибка – а залог будущего роста. Не стыд – а понимание правильного пути. Не обида – а возможность простить.

Когда я уснула, я спала без кошмаров. Впервые за долгое время.

А когда я проснулась, то поняла, что различаю светлое пятно.

Я не знаю, сколько прошло времени, перед тем, как мое зрение восстановилось. Но ко мне возвращалось не только оно. Я заново строила свою личность. Я договорилась с собой, что я хорошая.

Когда я стала видеть настолько хорошо, чтобы общаться жестами, я попросила Учителя Ская вывести меня в сад. От долгого лежания мои ноги затекли, но с его помощью я с удовольствием погуляла. Он рассказывал мне о том, как учится Элис, что делают остальные из нашей группы. Обо мне не спрашивал, словно знал, что пока – это запретная тема.

Однажды он вошел в мою палату, довольно улыбаясь и пытаясь эту улыбку скрыть. Попросил меня одеться для прогулки. На мои вопросы ничего не отвечал, только загадочно усмехался. А мне было любопытно.

Мы пришли к тому самому дереву на поляне, но не остановились там, а пошли дальше. Учитель Скай привел меня к корпусу, где я никогда не была. Он был не очень большой, всего два этажа. Во дворе туда-сюда бегали Ченси и юные Джой. Пятый курс, наверное. Мы зашли в корпус, поднялись на второй этаж и подошли к одной из многих дверей.

«Я хотел отвести тебя сюда еще тогда» - прожестикулировал Учитель Скай. - «Потом стало поздно, а вот сейчас опять самое время. Редкая удача!»

Я не поняла, о чем он, но он указал на дверь. «Заходи. Потом отвечу на все твои вопросы.»

Я зашла в комнату. Нет, в палату. В центре стоял стеклянный ящик без верха, в котором... в котором лежала маленькая Абра, укутанная в розовое одеяльце. У меня перехватило дыхание. Она была такая... такая милая! Так трогательно посапывала... Я обернулась к Учителю Скаю. Он улыбался.

«Она вылупилась из яйца буквально несколько дней назад. Один из наших бывших учеников привез ее яйцо и сказал, что здесь она точно найдет себе друзей. И тут ты начала идти на поправку. Я решил, что это судьба. Она будет твоим покемоном»

Вдруг я почувствовала, чье-то осторожное прикосновение к моему разуму. Я немного приоткрылась и взглянула на Абру. Она уже сидела и смотрела на меня.

«Кто ты?»

«Я твой друг»

«Друг? Это как?»

«Это хорошо»

Я передала ей все те теплые и светлые эмоции, которые она у меня вызывала.

«Друг – это хорошо... Тогда и я твой друг»

«Правда?» - у меня вдруг защипало в глазах. Мне... это было так неожиданно.

«Я еще не умею врать. Я поняла, что это, но не поняла, зачем»

«Значит мы друзья? Навсегда?»

«А что такое навсегда?»

«Это все «сейчас», которые мы проживем»

«Тогда навсегда»

«Меня зовут Ханако»

«А меня?»

«А тебя... А тебя – Ами. Это значит «друг» на моем языке»

«Ладно...» - сонно подумала она. «Только ты никуда не уходи. Мне тут без тебя плохо»

- Я не уйду, - я сказала это вслух. И впервые за долгое время услышала. Свой голос, щебетание птенцов в соседней палате, переговоры Джой со двора... – Учитель Скай, можно договориться, чтобы мне здесь поставили кровать?

- Ты впервые назвала меня по имени? – он так смешно удивляется! Его глаза расширились, челюсть отвисла, а хвост почти встал дыбом. Я не удержалась и прыснула в кулак. Он тоже рассмеялся. – Конечно, можно, Ханако-чан. Оставайся. А когда она окрепнет, приступайте к занятиям. На факультете Алаказам.

Жизнь, Маленький Лорд,

Это только лишь то, что дает нам сомненья...

(Jam, Маленький Лорд)